В вестибюле вокзала группа болельщиков направилась прямиком к нему.
— Хиббзовский ублюдок! — заорал один из юнцов.
— Вы лажанулись, ребята. Я болею за мюнхенскую «Боруссию».
Он почувствовал, как кто-то ударил его вскользь по губам, и ощутил вкус крови. На прощание его ещё пару раз пнули, а затем пошли прочь.
— С Новым годом, ребята! Мира вам и любви, братья-«джамбо»! — смеялся он им вслед, облизывая разбитую губу.
— Этот говнюк ебанулся на всю голову! — сказал один парень, и Стиви подумал, что сейчас они вернутся, но вместо этого они принялись поливать оскорблениями женщину-азиатку с двумя маленькими детьми.
— Сраная пакистанская шлюха!
— Пиздуй отсюда к себе домой!
Уходя с вокзала, они на прощание разразились обезьяньим визгом и криками.
— Какие обаятельные, душевные молодые люди! — сказал Стиви женщине, которая посмотрела на него, как кролик на удава.
В её глазах это был ещё один пахнущий алкоголем белый с невнятной речью и окровавленным лицом. И кроме всего прочего, он носил футбольный шарф, как и те юнцы, что оскорбляли её. На цвет шарфа она не обратила никакого внимания и была по-своему права — осознал внезапно Стиви с тяжелой грустью. Возможно, ей доставалось и от парней в зеленом тоже. В каждом стаде есть свои чёрные овцы.
Поезд опаздывал на двадцать минут — отличный результат по меркам Британских железных дорог. Стиви испугался, представив, что Стелла не успела на поезд. Приступ паранойи охватил его. Волны страха сотрясали все тело. Ставки были высоки, высоки, как никогда. Он не видел Стеллы, не мог представить се даже мысленно, и тут она внезапно возникла перед ним, совсем иная, чем он представлял её, более реальная, даже более красивая. Все дело было в улыбке, во взаимности их чувств. Он кинулся навстречу ей и заключил в объятия. Они целовались очень долго. Когда они закончили, на платформе, кроме них, уже никого не было, а поезд продолжал свой путь по направлению к Данди.
Я слышу жуткий крик откуда-то из соседней комнаты. Кайфолом, прикорнувший в отрубе на подоконнике рядом со мной, приходит в чувство, словно собака, услышавшая свисток, и начинает озираться по сторонам. Я вздрагиваю. Крик надвигается прямо на нас.
Лесли влетает в комнату, вереща. Жуткий звук. Я хочу, чтобы она заткнулась. Немедленна. Я не смогу этого вынести. Да и никто не смог бы! В жизни ничего никогда не хотел так, как чтобы она немедленно заткнулась.
— Умерла… девочка умерла… Луна… умерла… о Боже… сраный Боже… — Вот и все, что мне удалось разобрать из тех ужасных звуков, которые она издавала.
