Мозг Рентона работал на полную катушку. Вот попал под раздачу, как говорится. За это же и посадить могут. Ещё как могут, и пискнуть не успеешь. А в Саутоне с сексуальными преступниками не церемонятся — каждый день будешь с разбитой мордой ходить. Сексуальный преступник. Изнасилование несовершеннолетних. Где твои глаза были? Он представил себе какого-нибудь отморозка типа Бегби и как тот будет рассуждать: «Я слышал, что девчушке всего-то шесть годков было, а он её изнасиловал. Ведь это мог быть твой или мой ребёнок!» Вот блин, подумал он, и ещё раз содрогнулся.
Он ел бекон с отвращением: в течение многих лет он был вегетарианцем. Это не имело никакого отношения к политике или морали — ему просто не нравился вкус мяса. Впрочем, он ничего не сказал по этому поводу, чтобы не упасть в глазах Дианиных родителей. К сосиске он, однако, решил всё же не прикасаться, поскольку был уверен, что это — отрава в чистом виде. Вспомнив, сколько героина он ввёл за эти годы в свою кровь, он иронически подумал: «Надо внимательнее относиться к тому, что ты вводишь внутрь». Он задумался, понравилась бы эта фраза Диане, и вдруг нервы его не выдержали и он начал неудержимо хихикать над внезапно открывшимся перед ним неприличным смыслом этого афоризма.
Он тут же предпринял жалкую попытку объяснить свое поведение, покачав головой и сказав в который раз:
— Боже, какой я идиот! Я явно перебрал вчера вечером. Нет привычки к алкоголю. Но, с другой стороны, двадцать один только раз в жизни бывает.
Последнее замечание несколько смутило родителей Дианы: Рентону можно было дать сколько угодно лет, даже сорок — но никак не меньше двадцати пяти.
— Я потерял свою куртку и ключи — впрочем, я уже это говорил, — но, слава Богу, подвернулась Диана. Она меня спасла — большое ей и вам спасибо. Было так любезно с вашей стороны дать мне приют на ночь и накормить таким замечательным завтраком. Извините, что я не могу доесть сосиску. Я просто объелся. Не привык к таким обильным завтракам.
— Вот поэтому вы такой худой, — сказала мать Дианы.
— Нет, потому что живёте по квартирам. В гостях хорошо, а дома лучше, — сказал отец.
После этого идиотского замечания повисла нервная пауза. Смутившись, отец добавил:
— Это пословица такая. — А затем быстро переменил тему: — Как вы в квартиру-то собираетесь попасть?
Рентой жутко боялся таких людей, как Дианин отец, — людей, которые ведут себя так, словно они ни разу в жизни не совершили ничего противозаконного. Неудивительно, что Диана приводит незнакомых парней прямо из бара домой. У родителей Дианы был отвратительно цветущий вид. На макушке у отца пробивалась плешь, у матери в уголках глаз намечались морщинки, но он вынужден был признать, что любой объективный наблюдатель отнес бы их к той же возрастной категории, что и самого Рентона, добавив только, что они выглядят «более здоровыми».
