— Ах, ты стерва! Считаешь моего сына оборванцем!? Что ему зашивать некому!? Что он неуч и неряха!?
— А сколько же лет вашему мальчику? — поинтересовалась дворовая бабушка.
— Девятнадцать. — буркнула мамаша.
— Так он уже взрослый. Прошу, не обижайте их. Они так замечательно дружат. Он так ей помогает, все дома исправил, в порядок привел.
Но мамаша вскипела еще пуще:
— Видали! Этой кобыле помогает, холуйствует, услужничает! А что у нас квартира рушится, скоро совсем обвалится, так ему нет дела!
Она схватила в углу швабру и бросилась на Маринку. Старенькая бабушка пыталась ее сдержать, но силы были очень неравны.
Худо бы пришлось — не случись чуда. Спешно застёгнутый халатик распахнулся и мамаша мигом замерла, задрожала, цепенея.
Уставив сверлящий взор на орган любви возлюбленной.
Тут-то Димка и успел выпрыгнуть с укрытия. Он впервые в жизни поднял руку на мать. Вырвав швабру, пару раз заехал ей по морде и принялся выталкивать во двор. Мамаша пронзилась таким жутким воплем, от которого вздрогнули стекла не только в старом дворике, но и по всей улочке.
— Ты больше мне не сын!!! Ты предатель!!! Я засажу тебя!!!
На веки вечные веков! В тюрьму!! В колонию!! В сумасшедший дом!! Весь в отца уродился! Поблуда! Проститут! Расхлюста!
Иродок!
Но к Димкиному счастью, дворовые бабули посочувствовали обиженому. И выгнали со двора неуемно орущую истеричку.
— Бедный мальчишка. Как же ему достается. — сочувствовали бабушки. — Такая молодая мать, а уже из ума выжила. Господи, за что им такое наказание? Чего же их дальше ждет?
Димка в одних трусах вернулся к ней в хату. Маринка, сидя на диване, горько плакала. Увидев его, закричала:
— Дима, все! Уходи! Забудь меня! Навсегда!
Бессмысленно было её успокаивать. Давая понять, что он не виноват в происшедшем. Но она, мигом превративщись из страстной и нежной подруги в жалкий образ домработницы, нагло изгнаной на улицу за ничтожно малый проступок, всхлипывая, твердила, что более не желает его видеть. И услыхал сквозь всхлипы парень её последние слова:
— Лезбиянка проклятая. Как дитя-то ещё родить сподобилась?..
Идти домой не хотелось — почти до полуночи он блуждал по улицам. Сон начал одолевать на ходу. Пришлось возвращаться. У подъезда Гришка, будучи третьим в компании дворника и домового сантехника, помаленьку потягивал из горлышка дешевое крепленое вино.
Узнав о его беде, он не промолвил монотонную присказку: "много мол их еще у тебя впереди". Даже подвыпивший, стал искрене сопереживать и возмущаться:
