Лишь одному Гришке было известно о его подруге. Он их вдвоем случайно повстречал их на улице. И посмотрел на них с почтением: Димке даже показалось, что друг завидует. Может и ему
Маринка приглянулась? Но он был спокоен, понимая: Гришка их любовь никому не выдаст.
По пути заскочил в магазинчик. Он знал — в нем всегда можно купить хорошее сладкое вино и шоколадные конфеты. И безмятежно тронулся дальше, не подозревая: сзади "висит хвост".
… Мать следовала за ним сзади, почтительно держась от него на квартал, осторожно прячась за углы, деревья, выступы домов.
И о черт, засекла двор, в котором он скрылся…
— Ой, Дима! — воскликнула подруга. — Как я по тебе соскучилась! Иди скорей ко мне, мой хороший!
Подхватив подругу на руки, он повалился с ней на диван. Халатик ее расстегнулся сам собой, и она, страстно целуя друга, стаскивала с него одежду.
И тут прогремел оглушительный стук… В разгар сладострастия порой приносило клиентов за своими шмотками, не ведавших, что их портниха забавляется с молодым… Но те стучали тихо, деликатно и выждав минутку-другую, предпочитали зайти попозже.
А это была агрессивная, напористая атака на дверь. Димке стало не по себе: в последнее время он все чаще подозревал, что у подруги завёлся второй любовник. Но за дверью гомонили лишь женские голоса, и тут ему стало вконец дурно от… разъяренного вопля родной матери.
— Не открывай, милая! — испугано громко зашептал Димка. — Не открывай, прошу тебя!
Но грохот продолжался, и казалось, не только вынесет дверь, но и сметёт с земли ветхую хибару. Маринка не устояла.
— Ты не волнуйся, это же соседи. Наверное, что-то случилось.
Спрячься пока туда, а я посмотрю. А вдруг там пожар? Я огня боюсь, мы как-то раз уже горели.
— Не выходи, не вздумай! — кричал Димка. Но она застегивая на ходу халат, ринулась открывать. Он торопливо натянув трусы, скрылся за занавеской, отделяющей угол у большого старого шкафа — импровизированной примерочной…
— Где мой сын?!! — взвопила мать. — Куда ты его спрятала, стерва!?
Димка замер не жив ни мертв. Бабушка из дворовых соседок пыталась успокоить мамашу, но ей-то: что слону — дробинка.
— Да я одна. Нет у меня никого. — бледнея и дрожа, оправдывалась Маринка.
— А это чье, шлюха!? Тоже скажешь твое!?
Охваченная яростью, она схватила Димкино одеяние, закинутое в порыве страсти на швейную машинку.
— Ты, поблуда, где Диму прячешь?! Ты, гадина, ответишь за совращение мальчика!
— Да чего вы напали? — ёжась от страха, заикалась Маринка. — Я вашему мальчику только рубашечку и брюки хотела зашить.
