Мистер Тиффани взглянул на меня смущенно и понизил голос:
— Слишком много Стауэрбриджа в любом случае. Нам нужны естественные формы, позаимствованные у природы, а не опостылевшая старая классика. — Он махнул рукой в сторону мусора на полу.
Я ощутила необходимость защитить моих девушек, если он когда-нибудь даст волю своей неудовлетворенности нашей работой взмахом трости.
— Вы все еще хотите, чтобы мы продолжали экспериментировать с переливчатостью? — поинтересовался мистер Нэш на удивление невозмутимым голосом.
— Совершенство, Артур! Ни каплей меньше! Мы будем работать, пока не достигнем его.
— Но время поджимает. Выставка всего через десять месяцев.
— Только не твердите мне то, о чем я уже знаю!
— Да и расходы. Мы уже затратили…
— Слышать об этом не желаю!
Тем вечером за ужином в новом моем жилище я описала взрыв гнева и битье стекла мистера Тиффани.
— Кто он такой? Маньяк? — поинтересовалась миссис Хэкли.
— До этой минуты подобная мысль не приходила мне в голову, — призналась я.
Хэнк промокнул губы салфеткой.
— Я знаю кое-что, возможно, объясняющее его поведение. Мне довелось провести изыскания по истории его семьи для статьи, которая должна выйти в свет во время чикагской выставки.
— Прошу вас, расскажите мне все.
— Вы уверены, что вам нужна вся история? — съязвил Дадли. — Ни один человек не наплетет таких небылиц, как Хэнк, когда он разойдется.
— Леди попросила, Дадли, так что я начну с Теофания, греческого купца, получившего имя по празднику в честь Аполлона, на котором он торговал шелком. Его потомки потихоньку продвигались по Европе в северном направлении, продавая то, что стало известно как шелковый газ.
— Откуда вы все это выкопали? — осведомилась я.
— «Нью-Йоркское генеалогическое и географическое общество» и первые буклеты компании в «Библиотеке Астора». Затем семья одним махом переселилась из Англии в Новую Англию, и несколько поколений занимались торговлей хлопком в Коннектикуте, причем каждое последующее по своей прозорливости превосходило предыдущее. Комфорт Тиффани переплюнул своего отца, наняв индейцев для постройки заводика, а потому продавал им патоку и ром, чтобы вернуть выплаченные рабочим деньги.
— Очень ловкий деловой ход, — одобрительно высказался Бернард Бут, англичанин и крупный делец.
— Сын Комфорта, отец Льюиса, питал амбиции, далеко выходящие за пределы захолустных городов.
— Именно он основал «Тиффани и Ко», — уточнила я.
— Этот воротила скупал ящики с товарами, брошенные на причалах во время депрессии, и продавал их состоятельным клиентам, поскольку верхние слои общества кризис не затронул. Когда же рабочий класс смог вновь совершать покупки, он открыл большой магазин-барахолку, где продавались стеклянные «бриллиантовые» ожерелья, японские веера, китайские зонтики. Для среднего же класса папаша Льюиса импортировал богемское стекло и французский фарфор.
