Я нащупал в кармане акцию. Пока что с трудом, но уже верилось, что этот бумажный бумер меня умчит — в мир, где можно утешиться, проявить себя в полной мере, выгоду извлечь из невзгод. Да, но Парку-то что за корысть? Может, так они избавляются от держателей акций? Служащий что-то еще объяснял, но я не слушал: мысли о подвохах накатывали, мешая бесу познания овладеть мной, хотя и было любопытно до чрезвычайности. Если я о чем-то усиленно размышляю, то от всего прочего отключаюсь полностью. Что отличает глубокое мышление от заурядной задумчивости.
— Компьютер так же учитывает искажение универсума, в который вторгаетесь вы. За окном желтел осенний пейзаж. Осенний сон разума завораживал, оцепенял.
— Искажение? — спохватился я. Он держал в руке распечатку. Текст, который он бегло просматривал, выполз из щели принтера. Вероятно, устройство, занимавшее угол офиса, и был тот компьютер — пресловутый, волшебный, квантовый. Или может быть, только видимая его часть.
— А вы полагаете, что ваше вторжение останется без последствий?
Подобные вмешательства не проходят даром. Скорее всего существование вашего будущего универсума закончится апокалипсисом.
— Но… Как же я, в таком случае?
— Вам то что? Он еще тысячу лет протянет. Вы ж не протянете и десятой доли того. Не вижу большой беды в том, если несколько или несколько миллионов царств с вашей помощью покончат собой. Их бесконечное множество. И большая часть заканчивается ничем. Я опять призадумался — так что в голове зажужжало. Я был в надежности убежища уже не так убежден.
— А вам не жалко эти миры? — спросил я, отмахнувшись от мысли, насколько правомерно выражение большая часть применительно к бесконечности.
— Есть мнение, — продолжал служащий, — что миры конкурируют между собой. И как это ни печально, чтобы вольготнее существовал наш, мы должны погубить некоторые. Почему б не воспользоваться случаем и не очистить Всеобъемлющий Универсум от преизбытка миров? С вашей помощью, — вновь подчеркнул он. Он мне подмигнул. Я — ему. Кажется, он удовлетворительно объяснил корысть корпорации. Наплевать, в самом деле, на апокалипсис. Если того универсума хватит на мой век.
— Каковы там условия существования? Сколько стоит прожить день? — спросил я. — И по-прежнему ли столица — Москва? А то есть, вероятно, такие миры, где я удав или удод, или однодневное насекомое.
— Все почти идентично, — заверил меня служащий, сверяясь с текстом, чтобы лишнего не соврать. — Люди там смирные, русскоязычные. Превалирующие приоритеты те же, что здесь. Но успеха добиваются более мягкими методами. Человеку подлому… простите, целеустремленному ничего не стоит в самые кратчайшие сроки там преуспеть. Законы мягкие. Правительства лояльные. А все население — с нимбами над головой. Но обратно не выберешься. В том мире наших билетов у вас нет. Там вам другие акции выпали, на них и поднялись.
