Поэтому грибная выходка с участием Камаринского была воспринята всеми как смертельная угроза обществу. Тем более, что градоначальник Фомич, тем же утром войдя в присутствие, в собственном своем кресле — вместо себя! — обнаружил гриб. Понятно, что он расценил этот демарш как попытку захвата власти и велел узурпатору удалиться. Тот выказал гражданское неповиновение, но его удалось все-таки вывести с помощью рассерженных посетителей.
На ментов надежды практически не было. Они оказались полностью деморализованы. А начальник милиции, этим утром обнаружив в обойме ПМ вместо маслин маслят, сильно затосковал по здравому смыслу, чего в нормальное время с ним не случалось. И даже открыв, чтоб закусить — для поправки рассудка — банку маслин, нашел в ней опять же маслят.
Более того, маслята оказались в обоймах всего ментовского арсенала. Маслины же попадались во всех помещениях отделения — под столами, под креслами, под юбками секретарш, да что там под юбками — прямо под носом смотрящего за милицией (от Мишки Япончика), имевшего самый проветриваемый кабинет, нашли целую полянку маслин. Однако пистолеты, заряженные этими маслинами, выстреливали таки маслят, и стрелки с ума посходили, имея в подвернувшемся случайном прохожем вместо конкретных, с кулак, дыр — жалкий пейнтбол.
Все смешалось в седьмом отделении. Маслята оказывались маслинами, маслины — маслятами, маслинята же беспрепятственно шмыгали туда-сюда, и вся эта немыслимая маслятина порождала нервозность и неразбериху. И не диво, что у ментов ум за разум зашел и не вышел.
Так что все разборки ментовские (как меж собой, так между собой и бандитами), перестрелки с прохожими и стрельбу по гусям временно пришлось прекратить.
Блокировав милицейскую деятельность, захватчики совсем распоясались. Почувствовали себя хозяевами города.
Так, слесаря Филимонова прямо у здания городского суда окликнули какие-то подберезовики и предложили ему закурить. Когда же он отказался: мол, не курю и вам не советую, его, в ответ на совет свалили и сильно избили, применив короткие увесистые дубинки и ботинки армейского образца.
Семисветова, певчего, наоборот, окружили и воздали ему хвалу, водя вокруг него хоровод и распевая: «Славься, славься, Семисветов, семицветик дорогой». И так вскружили ему голову, что шея у него теперь — что спираль, закрученная по часовой стрелке.
Прорицатель Трофим Терентьевич (Тетёхин), как всегда туманно и обиняками, предрек: мол, ядрена-мать, мол, гриб до самых небес, мол, мать-ядрена-энергия, если, конечно, не удержавшись, рвануть. — Если бы, да кабы, да во рту росли грибы, — не веря в такую чушь, поддразнила его Айседора. Ну, так они у нее и выросли — вместо зубов.
