«Боже мой! Объяснение! — Баклажанский посмотрел на Катю и вдруг со всей очевидностью осознал нелепость происшедшего. Главное он испортил сам, своей глупой запальчивостью, своей обидчивостью, своим несговорчивым нравом. Ведь именно за обедом он собирался окончательно предложить Кате руку и сердце, а вместо этого... Нет, сейчас же, немедленно надо все исправить...»
— Катя, — вдруг сказал он. — Будьте моей женой!
— Что? — Катя даже не поняла. — Что вы сказали?
У Баклажанского вдруг пропала смелость.
— Женой будьте... — несколько тупо повторил он. — Моей. Пожалуйста...
Катя посмотрела на него с нежным сочувствием.
— Вот вы опять торопитесь... Спасибо, но я... Я не могу...
— Почему? — взволновался Баклажанский. — Нет, послушайте, так нельзя!
— Как же мы можем пожениться, — печально улыбнулась Катя, — вы видите, у нас уже до свадьбы семейные ссоры...
— Забудьте! Это не имеет значения... В конце концов пусть вам не нравятся мои скульптуры. Я согласен!
— Я не согласна, — сказала Катя.
— Глупости! Глупости! Вы же выходите замуж за меня, а не за мои скульптуры.
—Нельзя отделить человека от его дела, — мягко сказала Катя. Теперь она отчётливо поняла, что мешало ей до сих пор, почему она все время бессознательно уходила от этого объяснения. — Хорошо, предположим, я вас... смогу полюбить, — продолжала она. — Полюбить, допустим, за то, что вы красивый, весёлый, ну, вообще за то, что вы — это вы... А за что я буду вас уважать?
— Но, Катя! — в отчаянии воскликнул скульптор. — Это противоестественно! Это же...
Катя встала и жестом остановила его:
— Пойдёмте домой, Федор Павлович...
И нелепо, но решительно она добавила:
— И не будем об этом говорить.
Они молча спустились со ступенек террасы и ушли, так и не заметив укоризненного взгляда старого официанта, уносившего на кухню остывшие тарелки с двумя нетронутыми бифштексами.
Глава седьмая
ДВЕСТИ ЛЕТ СПУСТЯ
Подавленный и обессиленный событиями дня, Баклажанский вернулся домой.
Он улёгся на диван и, так и не собрав разбегающихся мыслей, забылся в тяжком и беспокойном сне.
Он спал, и ему снилось, что он спит.
Он спит. Голова его запрокинута, лежать неудобно и все время хочется проснуться. Он вертится с боку на бок и сердится на то, что будильник его не будит.
Вдруг наступает облегчение, и он открывает глаза, разбуженный продолжительным звонком.
Это не будильник, это звонок у двери.
Баклажанский радостно смеётся.
«Как во сне!» — думает он и, накинув халат, бежит к двери.
