— Ну, что вы! — привычно расцвёл Баклажанский. — Это ведь из периода раннего меня... Впрочем, ранний, незрелый, но буйный я — это довольно интересно...
—Да погодите, не расцветайте! — прикрикнула на него Катя. — А если вы талант, то я не хочу видеть то, что вы сейчас делаете! Я хочу, чтобы искусство показывало мне не технику как таковую, не рост угледобычи сам по себе, а то повое в людях, что позволило этого добиться.
— Вот именно! — впервые обрадовался Баклажанский. — У меня как раз и есть люди.
— У вас? — Катя саркастически усмехнулась. — Ваши люди ни на что не похожи.
— То-есть как это не похожи? — возмутился Баклажанский и машинально посмотрел вглубь ресторана, где сидел Пров. — Очень похожи! Настоящие социальные типы!
Социальный тип поймал взгляд скульптора, игриво подмигнул и выразительно поднял стопку, приглашая чокнуться. Баклажанский притворился, что не понял намёка, и отвернулся. Как раз в этот момент официант, забрав пустую Катину тарелку и с удивлением отставив на соседний столик неначатую окрошку Баклажанского, поставил перед скульптором нагретую тарелку с бифштексом. Но Федор Павлович уже не хотел лакомиться, как ребёнок. Он попытался отставить тарелку, обжёгся и ещё более разозлился.
— Вы ничего не понимаете! — упрямо сказал он, намазывая обожжённые пальцы маслом. — Это типичный шахтёр!
—Бросьте. Я только что из Донбасса, — досадливо махнула рукой Катя. — Возможно, я и не понимаю в скульптурах, но на шахтах я бываю минимум три месяца в году. Шахтёры очень изменились, Федор Павлович... Кстати сказать, даже внешне...
— Знаю, знаю, — иронически усмехнулся Баклажанский. — Не читайте мне политграмоту, пожалуйста, я её знаю.
—Нет, вы не знаете! — резко оборвала его Катя. — Вы ничего не знаете! Вы не знаете, что теперь в шахтах нужны не только мускулы, но и интеллект, знания! Я сама слышала в Донбассе, как молодой шахтёр, попавший на современную механизированную шахту, с грустью заявил, что ему кажется — он ещё недостаточно образован, чтоб работать на этой шахте. Слышите: Шахтёр недостаточно образован! Да, люди очень изменились, Федор Павлович, а вы... — она на секунду остановилась. — А вы, извините за каламбур, все дурака ваяете!
— Прикажете понимать, что я халтурщик? — уже с горечью, большей чем от обыкновенной обиды, осведомился Баклажанский. — Умышленный халтурщик? Да?
— Нет, не халтурщик, — спокойно возразила Катя, — но вы так торопитесь всех обогнать, что не заметили, как отстали.
