— Порвешь путы.
— Ведь, в конце концов, это лишь тоненькая паутинка. Кто бы мог подумать!..
Осторожно, не спуская глаз с расставленной западни, Джослин поманил зверя.
— Да, всего только паутинка.
— И еще одно. То же, что для священника святость его сана. Вы должны понять, отец мой, что это такое. Честь мастера, если угодно.
— И выгодная работа для твоей армии в Малмебери.
— Да поймите же вы!..
— Таким способом ты думаешь сберечь и честь, и свою армию. Но все не так просто. Цена огромна, Роджер.
— Ну что ж. Тогда — прощения просим.
В голове у Джослина среди пламени закружились Гуди Пэнголл и Рэчел. И лица всех каноников… «Мне было видение. Я защитил бы ее, если бы мог, — защитил бы их всех. Но каждый сам в ответе за свое спасение».
— Ты один можешь построить шпиль. Так говорят все. Ты, знаменитый Роджер Каменщик.
— Его никому не построить!
У опор раздался яростный вопль, потом взрыв смеха.
— Как знать, Роджер. А вдруг найдется человек смелее тебя.
Упрямое молчание.
— Ты просишь освободить тебя от подряда, скрепленного печатью. Это не в моей власти.
Роджер пробормотал:
— Ну и пусть. Будь что будет — я решился.
Решился бежать от паутины, от страха, от самого себя, которому не дано дерзать.
— Не торопись, сын мой.
У опор снова раздались крики, и шаги мастера стали удаляться по каменным плитам. Джослин снова простер руку:
— Постой.
Он услышал, как мастер остановился и повернулся к нему. «До чего я дошел? — подумал он растерянно. — Что я делаю? Но иного пути нет!»
— Да, отец?
Джослин сказал с досадой, прикрыв глаза руками:
— Подожди. Подожди минуту!
Нет, ему не нужно было оттягивать время: решение уже пришло само. Где-то позади глаз всплыла мучительная тревога, но не потому, что шпилю грозила опасность, нет, именно потому, что шпилю ничто не грозило — он будет построен, это предопределено и теперь еще более неизбежно, чем прежде. И он знал, что делать.
Он задрожал всем телом, как, наверное, дрожали камни, когда начали петь. А потом эта дрожь утихла так же внезапно, как пение камней, и он стал спокоен и холоден.
— Я написал в Малмсбери, Роджер. Аббату. Я знал о его намерениях. И известил его, что вы еще долго будете заняты. Он наймет других.
Он услышал быстрые приближающиеся шаги.
— Вы!..
Он поднял голову и осторожно открыл глаза. В хоре теперь было почти темно, но скупые блики света превратились в огненные вспышки и ореолы, озарившие все вокруг. Они окружали мастера, который обеими руками стиснул край пюпитра. Его руки так сжимали доску, словно он хотел ее разломить. А Джослин, щурясь от сияния, заговорил тихо, потому что слова эхом отдавались в голове, причиняя ему боль:
