— Да.
— А потом?
— Не знаю. Я могу только догадываться, что чувствовал твой отец. Наверное, он понимал, что не может обеспечить жене ту защищенность и уверенность в завтрашнем дне, какую мог дать этот богатый и влиятельный человек.
Клод поднялась. Ее красота, изменившись с годами, сохранилась и в старости. Даже в свои семьдесят она была удивительно красива. Клод сняла с пальца правой руки кольцо с фамильным гербом и протянула его Николя:
— Это кольцо твоего отца. Теперь оно твое.
Не проронив ни слова, Николя крепко обнял бабушку и долго не выпускал ее из своих объятий.
Как только она ушла, он бросился к телефону:
— Амет, скажи маме, что через час я буду дома.
— У тебя все в порядке?
— Все OK.
Николя пошел в ванную комнату, разделся и погрузился в теплую воду. Лежа в ванне, он рассматривал аккуратно выстроенные в ряд одеколоны отца, щеточку и крем для бритья, флакончик с успокоительным. На первый взгляд привычные вещи, которые он видел много раз, сейчас производили на него совсем иное впечатление.
Николя вытерся полотенцем и сбрызнул себя Green Water. Знакомый запах сразу же вызвал воспоминания детства. Открыл шкаф, достал брюки и рубашку отца: они идеально подходили ему по размеру. Проходя мимо стола, он взглянул на стопку бумаг. Какое-то мгновение он колебался. Потом решительным жестом сгреб бумаги в кулек, туда же отправились дневники отца, которые он достал из ящика стола. Прихватил с собой и фотографию, где были запечатлены его родители на фоне Ниагарского водопада. Они стояли обнявшись и улыбались. Казалось, их счастье — безмерно. Думая об этом, он отправился к матери.
Не успел Николя нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась. На пороге стоял Амет. Через мгновение появилась Джоанна. Она была еще в халате. Кинулась к сыну и молча обняла. Николя испытывал неловкость и досаду: лучше бы она влепила пощечину. Он думал, что его мать — сильная и решительная женщина, но к его груди прильнуло хрупкое и испуганное существо.
Из кухни доносился умопомрачительный запах жаркого, но Николя отказался обедать. Он направился в свою комнату, увлекая за собой огромный угловатый кулек.
— Как ты, дорогой? Что с тобой произошло? Я чуть с ума не сошла от беспокойства.
— Может, это ты должна мне кое-что объяснить?
Первый раз в жизни Николя позволил себе говорить с матерью в таком тоне.
— Да, я никогда не рассказывала тебе правду об отце, но клянусь, что я это делала для твоего же блага.
С наглым выражением лица Николя выпалил:
