С двадцать девятого года пошли хлебные затруднения. Подмосковье никогда своего хлеба вдосталь не растило, теперь и купить стало трудно. Стали подмешивать в хлеб горох, некоторые -- даже мякину. Коллективизация знала приливы и отливы. После статьи про головокружение наступила передышка. Саларьевские жители слышали, что колхозы насаждаются в плодородных местностях, как Дон или Украина. Конечно, рассуждали старики, им колхоз нипочем, земля такая, что палку воткни, наутро яблоня вырастет. Когда дошла очередь до центрального нечернозема, жизнь в Саларьеве заколебалась. Большинство выжидало вступать в колхоз. Какая земля ни бедная, но все равно родила: картошку, горох, капусту, овощ. Как оно в колхозе будет, неизвестно. Мужики чесали затылки.
Не все были такие несознательные. Сосед Кузнецовых Петька Ваштрапов вступил одним из первых. Он был из худой семьи. Землю распределяли по едокам, но у Ваштраповых она постоянно не родила. Петька записался в актив, научился говорить на собраниях. Его выбрали в ревизионную комиссию. Люди не понимали, что это такое, но чувствовали власть. В это же время выдвинулся Семен Судницын. Этот не в пример Ваштрапову когда-то жил справно, уходил плотничать с артелями. Потом стал загуливать, артели перестали его брать на заработки. Колхоз сначала тоже был Судницыну ни к чему, думал: такая же артель. Его наставил на путь румянцевский учитель: ты, Сенька, как неимущий бедняк, должен иметь классовое сознание и стоять за колхозы, которые будут установлены через ликвидацию кулачества. Тем более, советская власть треть раскулаченного имущества отдает на нужды бедноты.
С такими активистами саларьевская коллективизация происходила с отставанием от ударных темпов. На поправку дела прислали Дворкина. Он было начинал колхоз в Орлове, но было решено, что он здесь нужнее. Партия постановила завершить сплошную коллективизацию в тридцать третьем году. Сплошная означала, что вне колхозов не должно быть жителей. Кто не шел или не мог быть принят, выселялся как класс.
Дворкин, сочувствуя мужикам, видел, куда гнет генеральная линия. Дело шло к тому, что нужно обеспечить стопроцентный охват еще в текущем году. Как сообразительный партиец, он знал, что выбора нет. Не сделает он, Дворкин, придут другие. Так и разъяснил народу. Из мужиков многие рассудили: этот еврей знает, что говорит, лучше сейчас вступить своей волей, чем потом под конвоем на спецпоселение.
Дворкин знал, что Настя с мужем живет в Саларьеве. Сам он с Зинкой развелся, благо закон был легкий. Как-то встретил Михаила на улице, пригласил в правление. Дворкин сразу приступил к делу: надо в колхоз. Кузнецов уклонился: я в деревне человек новый, мне приглядеться надо. Зря ты с этим делом тянешь, сказал председатель, большевистская партия не шутит, назад не будет дороги. Михаил отмолчался, с тем и ушел. Он не считал себя вполне за крестьянина, думал в случае чего на завод податься. При следующей встрече Дворкин спросил, есть ли у Михаила в кузне помощники. -- Есть, как не быть. Два мальчишки работают: горн раздуть, подковку подержать в клещах. -- Тем более надо вступать. Не сомневайся, ты и в колхозе останешься кузнецом.
