Так бывает, когда в магнитофонную ленту по ротозейству вклеивают фрагмент из «другой оперы», но, следует повторить, эти инородные вкрапления в последнее время, слава Богу, возникали не часто.
«Ведь это будет наш с тобой ребенок, Федерико», — вдруг заявляла она Рикардо, после чего, потерев лоб, вспоминала, о чем она говорила до этого? Похоже, эти появления «другого голоса» тут же ею забывались.
«Интересный материал для какого-нибудь психиатра!» — с горькой иронией шутил про себя Рикардо.
Конечно, она продолжала неустанно вязать белье для младенца, как начала делать это в первые месяцы своей беременности. Вязала она быстро и качественно. Оставалось загадкой, понимает ли она в процессе работы, для кого вяжет? Впрочем, то, что свое рукоделие она относила в соседний приют, свидетельствовало о ее связи с реальным миром, где дети-сироты нуждаются в помощи взрослых, в том числе и сердобольной Кандиды.
Раз в месяц она посещала женскую тюрьму, относя Дульсине передачи.
Теперь она, Кандида, вечно унижаемая и принижаемая Дульсиной, была «за старшую». Эта неожиданная роль, доставшаяся ей даром в результате ареста ее преступной сестры, пришлась ей по сердцу. И не потому, что она злорадствовала, — ей это было несвойственно. Просто она укрепилась в сознании собственной значимости, и это в какой-то мере стало смыслом ее жизни — опекать сестру, с которой случилось несчастье.
Помнила ли она, что Дульсина попала в тюрьму за убийство человека, от которого Кандида зачала ребенка, коему не суждено было родиться на свет Божий из-за дьявольской выходки сестры? Братья не могли бы за это поручиться. Но они в душе радовались, что у Кандиды есть занятие, цель, дающая ей возможность оставаться разумной личностью, а не блаженной обитательницей больничной палаты…
Впрочем, Кандида всегда немного соответствовала одному из значений своего имени — «блаженная»…
Вот и на этот раз во время тюремного свидания с сестрой, пропуская мимо ушей проклятия, которые сыпались из уст Дульсины на голову Розы, братьев и ее самой, Кандида спросила, что она могла бы принести ей в другой раз?
— Принеси мне газету, в которой будет написано, что Роза попала под поезд и у нее ампутировали обе ноги! — крикнула Дульсина, и глаза ее в прорезях темно-зеленой марлевой накидке злобно сузились. — А еще принеси мне ленту от венка с могилы моих братцев!
— Но, Дульсина, что такое ты говоришь? Разве они виноваты в том, что произошло?
— Идиотка! Если ты будешь их защищать, то ты мне больше не сестра! Не приходи больше! Не хочу тебя видеть!
