Роза Дюруа | страница 8



— Уж, не продавать ли жевательную резинку на перекрестках? — рассмеялась Эрлинда, вспомнив, как Роза сновала между автомобилями, выкрикивая: «Жвачка! Жвачка! За пятьсот песо целая пачка!»

— Хочу открыть магазин декоративных растений! — сказала она и, достав с полки журнал «Искусство икебаны», протянула его подруге.

— А что говорит по этому поводу Рикардо?

— Он пока ничего об этом не знает.

— Ты уверена, что он одобрит твой план? — полюбопытствовала Эрлинда.

Роза задумалась, и это свидетельствовало о том, что она сама не знала, не ведала, такой ли уж Рикардо большой почитатель декоративных растений вообще и жен, обретающихся за пределами дома, в частности.

— Конечно, сразу не одобрит, — озабоченно сказала она и решительно добавила, тряхнув волосами: — Только это ему не поможет!

Она рассказала Эрлинде, что уже и место для магазина есть. Дон Анхель, владелец магазина игрушек, у которого Роза проработала около года, не догадываясь, что зарплату ей перечисляет Рикардо, взявший слово со своего старого друга, что он не проболтается об этом гордячке Розе, предложил ей переоборудовать под магазин декоративных растений подсобное помещение своего магазина, выходящее на параллельную улицу.

— Опять дон Анхель!

— Что ты имеешь в виду?

— Разве Рикардо не приревновал тебя к нему?

— Рикардо ревновал меня даже к статуе Колумба! Да, дон Анхель любит меня, но это любовь друга. На первых порах дон Анхель будет помогать мне вести бухгалтерию и все такое…

— А на последних порах ты станешь банкротом! — заключила со смехом Эрлинда, живо представившая себе Розу в роли бизнесмена. — Ты, Роза, сама редкостное растение! Тебя время от времени поливать надо из ушата холодной водой!

После страшных испытаний, выпавших на долю Кандиды, — такое бы вынесла не каждая женщина! — можно было считать, что она более или менее пришла в себя. По крайней мере, странности, оставшиеся у нее после всех трагических событий, вполне могли сойти за милые чудачества, которые могут быть у любой нормальной женщины.

Иногда она по ошибке назвала Рикардо или Рохелио именем Федерико, и они скрепя сердце отвечали ей так, как будто и в самом деле именем мошенника Роблеса нарекли их при рождении. В большинстве случаев Кандида не замечала этого, и все бы ничего, если бы иногда — очень редко в последнее время и лишь на какие-то мгновения — она не вкрапляла в беседу с братьями ситуации, имевшие место в ту пору, когда Федерико был жив и общении с ним приводило ее в любовный трепет, а позже в скорбное умопомешательство.