«Ты еще узнаешь, кому из нас плохо, а кому хорошо!» — подумала Дульсина.
Летит время, все ставит на свои места, отнимает и дает, наказывает и прощает, награждает и отнимает, учит и отбирает память.
Время — соратник Бога, один из вернейших и справедливейших его архангелов — пасет чрева жен человеческих, дарит миру новые мыслящие плоды.
Ранним утром Томаса разбудила Рикардо радостным криком:
— Рикардо, дорогой мой! Радуйся! Роза родила!
Рикардо, как был в пижаме, бросился к Томасе и крепко расцеловал ее.
— Кто родился? — спросил Рикардо.
— Позвонили из родильного дома! Представляешь! — Томаса захлебнулась восторгом и с лукавым видом стала водить глазами.
— Томаса, отвечайте, кто у меня?
— Угадай!
— Ну, мальчик…
— Нет!
— Девочка! — рассмеялся Рикардо.
— Нет!
От изумления он плюхнулся в кресло, недоуменно уставившись на Томасу, которая в этот момент вполне могла сойти за блаженную, каких немало на церковных папертях Мексики.
— Двойня! — крикнула Томаса. — Дева Гваделупе, спасибо тебе, что была с моей Розитой!
Она упала на колени и за неимением изображения славной помощницы всех рожениц перекрестилась на часы, подтверждая этим предположение, что время — явление божественное.
— Мальчики! — уверенно предположил Рикардо.
— Девочки! — всплакнула Томаса. — Вот счастье-то!
— Тоже неплохо, — утешил сам себя Рикардо. — Девочки даже лучше. Двойня мальчиков у нас уже есть. Я и Рохелио. Теперь вот девочки.
Рикардо закрыл лицо ладонями. Только теперь он понял, что произошло: он отец двух девочек! Ему захотелось тут же ринуться в родильный дом и крепко-крепко обнять Розиту.
— Вот и расплатилась с тобой! — сказала Томаса.
— Что вы имеете в виду?
— Наверстала.
Рикардо печально усмехнулся, поняв, что хочет сказать Томаса: один ребенок у Розы погиб, и теперь она вместо одного родила двух.
Роза не могла оторвать глаз от малышек.
Как точно повторила природа черты одной в чертах другой! Какое счастье любоваться на плоть от плоти твоей! Какие они красивые, как дивно пахнут, какие смешные волосики на их головках! Как жадно сосут они ее груди, в которых, к счастью, много молока.
Роза подумала о Богородице, кощунственно представила себя Ею.
Вот лежат на обеих ее руках тяжеленькие, еще безымянные девочки, глазки зажмурены, маленькие кулачки дергаются, — две жизни, подаренные Богом миру.
Что ждет их? Кем они станут?
Она назовет их Дульсе и Лус — «Сладкая» и «Свет»!
Через день после рождения малышек Рикардо навестил Розу в тот момент, когда девочек принесли на кормление.
