— Конечно, — нарушительница спокойствия снова сама скромность.
— Отлично. Тогда останетесь на несколько минут после занятия.
На долю секунды ее самоуверенность дает трещину, но тут же исчезает, залитая потоком уверенного самомнения. Все под контролем. Что эта дурочка-практикантка может ей сделать?
— Как скажете…
Звонок падает вздохом облегчения на всех, все равно никакого желания заниматься английским языком уже нет. Старшеклассники торопятся к выходу, перебрасываясь шуточками и планами на выходные. Через минуту я остаюсь наедине с терпеливо сидящей за своей партой Леной.
Я нарушаю молчание первой.
— Тебя кто-нибудь ждет внизу? — Лена считается «трудным ребенком», и за ней частенько приходит кто-то из родителей. Девочка отстраненно качает головой.
— Нет, родители уехали сегодня из города на все выходные, но… при чем здесь это? Эй, что вы…
Тем временем я не спеша прохожу за ее спиной и поворачиваю ключ в замке, запирая аудиторию. За мутным окном едва видно, как тусклое осеннее солнце медленно падает за изрытый многоэтажками горизонт, все плывет и смазывается, словно во сне.
«Я не хочу этого…»
— Я уже говорила, что у нас в школе отсутствуют официальные наказания за неподобающее поведение на занятиях, — мягко говорю я. Меня словно подталкивает кто-то, и я точно знаю, какими будут мои следующие слова, и как среагирует Лена… Не самое приятное ощущение, но чем-то оно меня возбуждает. — Как мне кажется, это очень недальновидное решение, но начальству виднее. Ключевое слово — «официальные». Понимаешь, о чем я?
Лена забавно хмурится, пытаясь сообразить.
— О чем вы говорите, Славяна Сергеевна? Какие еще наказания?
— Они бывают разными, — улыбаюсь я. Внутри головы словно звучит взрыв, все окружающее набирает кислотных переменчивых красок, в животе и ниже словно распускается теплый порочный цветок. — Лично мне больше нравятся физические. Да и запоминаются они гораздо лучше.
Лена дергается, соображая, что что-то пошло не так, но уже поздно — я просто-напросто быстрее, и кроме того, точно знаю, что буду делать, так что ей остается только с опозданием реагировать. Ее плечи напрягаются под моими ладонями, когда девушка пытается рвануться в сторону, но безуспешно.
— Пустите!
А мне только это и нужно, дурочка ты моя, и я ослабляю хватку — ровно настолько чтобы через мгновение завладеть её запястьями — тонкими, точеными, изящными. Она бьется, как бабочка на булавке, но я все усиливаю натиск, так что всего через несколько мгновений Лена оказывается лежащей спиной на парте. Все идет прекрасно, просто идеально, именно так, как я — точно ли я? — и планировала.
