Черкизов, напрягшись, подошел, вскинул руку к виску, доложил, что рад прибытию коллег, что отряд ждет и он как командир отряда предлагает всем незамедлительно отправиться на аэродром.
Лоуфорд одобрительно покивал, но сказал через толмача, что поедет, как только снимут его автомобиль.
Британцы набились в автомобиль Лоуфорда, сам он сел за руль. Черкизов и Ер-Назаров поехали впереди, указывая дорогу.
На поле Лоуфорд остановился только на минуту, мельком глянул на российский флаг на мачте, не вылезая, скользнул взглядом по аэропланам, русским авиаторам, которые отдавали ему честь в ожидании представления, по толпе. Черкизов подбежал к его автомобилю:
— Я хочу познакомить вас с летным составом!
— А разве русские умеют летать? — ответил тот.
Оглянувшись на своих, Черкизов услышал, как штабс-капитан Марвин крепко, не стесняясь, выругался.
Черкизов даже растерялся, но Лоуфорд, глядя поверх его головы, пояснил, что русским авиаторам надлежит немедленно отбыть к эшелону и выгрузить имущество. А сейчас — в штаб!
Английские пилоты остались на улице у штаба. Изумленно уставились на девушку в длинной юбке, которая прутиком гнала гогочущих гусей.
Лоуфорд, войдя в дом, объяснил, что у него имеется полный состав — пилоты, летнабы, механики для обслуживания всех машин авиаотряда. Люди опытные, прибыли частью с Балкан, частью из Британии. Черкизов растерянно удивлялся: он не понимает, что же в таком случае будут делать русские авиаторы. Шеф-пайлот заметил, что сначала он должен проверить, как хорошо они могут летать, и только после этого решит, можно ли доверить русским столь дорогие аппараты.
Слушая его, Черкизов начинал понимать, что с приездом этого человека его звание командира авиаотряда приобретает весьма зыбкие очертания и что ничего теперь не произойдет без этого вежливого молодого господина.
Переводчик гнусавил, мыча, хватался за щеку, его сверлила зубная боль. Лоуфорд, поморщившись, осведомился, нет ли более способного к работе переводчика?
— Тащи своего Тубеншляка! — приказал Черкизову Ер-Назаров.
В поселке барона не нашли. Черкизов, сердясь, поехал на станцию.
У эшелона толпился весь состав отряда, гомоня, сгружали рифленку, спускали ящик с личным аппаратом сэра Генри. Русские офицеры сидели под стеной на солнышке, курили, поглядывали, как стараются солдаты из охраны и мотористы. Тубеншляка среди офицеров не было.
— Это что ж, нас на помойку, Виктор Николаич? — обиженно спросил штабс-капитан Марвин.
