Она обнаружила в себе некоторую способность, которая ее даже удивила: умение хранить тайну. То, что она хотела бы скрыть, она прятала за маленькой ложью или за притворной улыбкой, когда что-то подозревающая мать спрашивала ее, не влюблена ли она.
Впрочем, некоторые вещи утаить не удавалось, и когда она летом отправилась в Буэнос-Айрес, отцу пришлось устроить ее в частную гинекологическую клинику, где из нее удалили весьма нежелательную жизнь. А десять дней спустя она уже опять была готова восхищать общество на вечеринках сонатами Шопена.
Когда Бьянка вернулась в Беллинцону, викарий исчез, как выяснилось после осторожных расспросов, с миссией в Африку, тогда прошла и ее радость от игры на органе. Она не забросила орган и свои вечерние занятия в соборной церкви насовсем, но снова вернулась к игре на фортепьяно.
Через год отец пригласил ее в путешествие к водопадам в Игуазу на границе с Парагваем и Бразилией. Бьянка была поражена, даже заворожена этим зрелищем. А на обратном пути случилась автокатастрофа. «Швейцарский торговец Энрике Фаснахт, будучи за рулем своей машины», как писала аргентинская пресса, «при попытке избежать столкновения с грузовиком, который выехал на встречную полосу, свернул с шоссе, машина перевернулась и рухнула с обрыва, он был найден через несколько часов уже мертвым. Его дочь находилась на сидении рядом с ним, ее пришлось высвобождать из машины при помощи дисковой пилы, после чего она в тяжелом состоянии была доставлена в национальный госпиталь Посадаса».
Левая ступня Бьянки оказалась зажатой исковерканным металлом, и когда после длительных и мучительных манипуляций девушку извлекли из машины, в больнице ей пришлось ампутировать три маленьких пальца на ноге, к тому же врачи вели борьбу с заражением крови, которое произошло из-за контакта открытой раны со смазочным маслом.
Она провела в больнице больше месяца, ее мать прилетела из Швейцарии, чтобы посетить ее, но как только опасность для жизни дочери миновала, снова улетела, чтобы вернуться к своим обязанностям. В панихиде по своему отцу Бьянка не могла принимать участия, и ни мать, ни Роберто не захотели присутствовать при этом.
Бьянке все-таки повезло. Если не считать перелома двух ребер, ее тело не пострадало, ее плечи, руки и запястья все так же оставались верны Шопену. Она почувствовала необычайное облегчение, когда четыре недели спустя села за рояль в госпитальном кафе и обнаружила, что все еще способна играть. Потом фантомные боли утихли, но ей приходилось левой ногой ступать с большей осторожностью, это придавало ее походке некоторую неровность, правда, едва заметную, даже нажимать педали обеими ногами не представляло для нее особого труда.
