«Не бойтесь, — сказал дядя Бартоломе, пока Лина утирала глаза подолом фартука, — она там же, где и я…» Голос оборвался, остался только шум громкоговорителя, шум, треск и грохот, который стремительно становился все громче, громче, пока не сорвал со стены всех предков и всех молодоженов, опрокинул Марию в сияющем венце и прижал Йори к его Лине, так, что у них обоих вдруг лопнули барабанные перепонки и они обнялись так крепко, как никогда еще за всю свою жизнь.
Еще не было трех часов утра, когда он проснулся.
Только что во сне он пробирался со слабеющим карманным фонариком через ночной город, полностью погруженный во тьму, и вдруг застыл перед огромным генератором, который тут же заработал с громким низким гудением. От этого гуда он проснулся.
Теперь он стоял в туалете и прислушивался. Ни звука.
Затем он нырнул в купальный халат, открыл дверь своего барака и вышел наружу. Звезды в небе мерцали, завораживая, и вокруг затаилась тишина, к которой он все еще никак не мог привыкнуть. Барак был частью небольшого лагеря в демилитаризованной зоне на границе Северной и Южной Кореи, и лейтенант Христиан Хильтман из Базеля был членом нейтральной наблюдательной комиссии, расположенной на южнокорейском участке этой границы.
Было безветренно, никаких шорохов, лес вокруг стоял неподвижно. Он подождал еще несколько минут, так ничего и не услышал, вернулся в помещение и закрыл за собой дверь. Ночной воздух взбодрил его, но он больше радовался той паре часов сна, которые он мог еще себе позволить.
Едва он прилег и закрыл глаза, гуд повторился снова, или то, что он принял за гуд, так как теперь это больше походило на глухой треск. Хильтман включил свет, выскочил из постели и распахнул окно, но треск сразу прекратился. Он вернулся к постели, выключил ночную лампу и снова подошел к окну. Там он постоял еще несколько минут, вглядываясь в ночную тьму.
Какой-то зверь? Если нет, то что?
Несколько лет назад на южнокорейской территории были обнаружены туннели, которые были прорыты с северокорейской стороны и должны были обеспечить армии Северной Кореи возможность внезапного нападения. Сегодня их показывают туристам из всего мира в качестве доказательства опасности, угрожающей с севера, но сам способ демонстрации этих туннелей и их перестройка, приличествующая достопримечательности, превратила все это в некое подземное подобие Диснейленда. Смех туристов, наряженных в сапоги и защитные шлемы, марширующих в узких штольнях на глубине более 70 метров, никак не напоминал о том, что речь здесь шла о войне и мире. Нет ли у северных корейцев чего-то подобного на уме, и они, забыв об осторожности, начали подгонять свои строительные машины все ближе к границе?
