— Ну… Он, знаешь, вот совсем не такой, как я. Светлый, позитивный, в нем жизнь как будто бьет ключом. Ему, конечно, нужна совсем другая девушка.
— Почему ты так решила?
— Да элементарно. Он красивый, умный, интересный, молодой. Причем не в том смысле, что ему столько-то лет, а в плане подхода к жизни, увлечений. А я что? Не могу вылезти из какого-то треугольника, вся травмированная от и до. Тут мамина смерть, тут папа болеет, трудоголизм, комплексы, тебе ли не знать мой анамнез, господи. Какому нормальному парню нужна такая? Они любят других девушек. Всегда веселых, бодрых, с гладкими волосами, светящейся кожей, идеальным загаром. Которые и на серфе могут, и на шпильках в свет. Они живые, понимаешь? А я — ходячая мумия. Меня вечно нужно откуда-то спасать, утешать, поддерживать. На х…я ему это все надо?
— Откуда ты знаешь? Вы с ним говорили об этом? — Катя не сдавалась и мягко, сочувственно, но упорно лезла все дальше в дебри моих рассуждений. Нет, не говорили. Мы вообще, знаешь, о нем или не дай боже о нас не беседуем.
— Расскажи, а почему он с тобой, как ты думаешь?
— Не знаю… мне кажется, это все вообще какая-то ошибка, случайно два неподходящих человека оказались вместе.
— А почему ты с ним?
— Я его люблю, почему еще-то. Он нужен мне. Прямо вот нужен, понимаешь?
— Конечно, понимаю. А почему именно он? Ну, например, ты могла бы полюбить Васю, или Петю, или вон Брэда Питта.
— Да как-то так получилось. Мы разве любим за что-то? Это ведь неуправляемая история.
— Ты ведь как-то его выбрала. Из всех возможных вариантов. Как ты это делала? На что обратила внимание?
— Господи, да никак я его не выбирала. Я погибала, тут появился он, и я поняла, что он может меня спасти. И реально же помогло. Сейчас, правда, хуже стало, но выжить-то я смогла.
— Ты говоришь о том, что у него, этого прекрасного твоего принца из шкатулочки со сказками, есть определенная миссия.
— Да, в общем и целом да. Он… он как подорожник, что ли…
* * *
Я прикладывала тебя к ранам. Помнишь, как в детстве, если разобьешь коленку или локоть, бабушка обязательно сорвет подорожник, прилепит на больное место, и вроде кровь останавливается, ноет меньше. Вот так и у нас с тобой. Я лепила тебя на страх одиночества, на бесконечную боль от несбывшихся надежд, закрывала тобой усталость от вранья и зависимости.
Ты казался мне каким-то уникальным человеком. Полная противоположность всему происходящему в моей жизни. Такой открытый, яркий, позитивный, свободный. Почему-то я решила, что этой беззаботностью, легкостью и простотой можно заразиться. Я отогревалась, оттаивала, начинала дышать, когда находилась рядом. Вторая моя жизнь казалась каким-то Мордором. Там все было серым, покрытым склизким туманом, зыбким, утягивающим в глубокую трясину, а здесь, с тобой, мне мерещилось какое-то вечное солнце, сверкающее море, изумрудно-зеленая трава и яркие цветы кругом. И я стремилась набрать этого как можно больше, надышаться, нажиться, быстрее, быстрее, пока не отняли. Все происходящее рядом с тобой виделось мне каким-то сверхъестественным, нереальным. Твой авторитет был настолько завышен, что даже тот факт, что ты запомнил, какую воду я пью, воспринимался как высшая мера заботы.
