Хоть моя героиня постоянно и с упоением жалуется на то, что существовать в этом накале страстей и эмоций совершенно невозможно, в ее жизни ничего не меняется долгие годы. Более того, я хорошо знаю, как звучат люди, которые реально больше не могут и у которых действительно все невыносимо катастрофично. Марина на них совершенно не похожа. Потому что в ее стенаниях, заломанных руках и возведенных к небу глазах уж слишком много живой энергии и какого-то мазохистического удовольствия. Все это говорит о том, что происходящее барышне нравится.
Выдерни Марину из этой старательно созданной клоаки, из всех невнятных мужиков, недостаточно интересных работ, сумасшедших родственников, выносящих мозг, — она останется в звенящей пустоте. И случится страшное. Придется поконтактировать с самой собой. А встречи этой Маринка боится как огня.
Понятно, что делать с нерешительными мужиками, вполне ясно, как вести себя с нелюбимой работой, даже сбрендившие близкие не вызывают такого недоумения, страха и растерянности, как она сама, морально нагая без драмы и зашкаливающих эмоций.
Чего там такого страшного, спросите вы? Неизвестность. Марина не знает ничего о себе. Играя всю жизнь на публику, упиваясь эмоциями и являясь объектом своих чувств, она совершенно разучилась ощущать, что там и как внутри-то, какое именно место болит, и болит ли вообще. А дальше — замкнутый круг. Тревога оттого, что нет почвы под ногами (а ее без осознанности быть не может), заставляет все глубже и глубже погружаться в водоворот драмы, перекрывать панику, страх и ощущение вечной потери равновесия все более сильными эмоциями.
Марине искренне кажется, что в другом варианте ее жизнь будет выглядеть серо, беспросветно и очень скучно. Она почему-то уверена, что люди, вокруг которых горят костры и гуляют смерчи, очень интересные, востребованные и всегда будут в центре внимания. Такую картину мира она себе выстроила по двум причинам. Во-первых, моя героиня не знает, за что на самом деле ее можно любить, поэтому единственный шанс на получение внимания для нее — вечная движуха и драма. Во-вторых, так оно безопаснее. За всем этим ментальным гримом окружающие уже не могут разглядеть ее саму. А следовательно, сделать больно.
Все свои отношения она строит по двум принципам: привязанность с избеганием (только, пожалуйста, не сближаться) и привязанность с тревожностью (я люблю его сильнее и вкладываюсь гораздо больше).
Сама она, на первый взгляд открытая и несущаяся навстречу людям, быстро делает два шага назад на каждый их (людей) вперед. Типа, нет-нет, вот так близко ко мне подходить не надо, это уже для меня небезопасно, я, пожалуй, отползу. Либо начинает страшно переживать о том, что кому-то значимому она не особенно нужна, важна и вообще он — скотина, который ничегошеньки для их любви не делает.
