По мне, дом — это невысокая постройка на вершине горы, куда добраться можно на вертолете. Мой дом — это одна-единственная комната со стенами из стекла и формой похожая на половинку яйца, поделенного в длину. Мой дом — это глаз. Я живу в нем высоко на горе и оттуда наблюдаю, что происходит внизу. Когда мне хочется к людям, я сажусь в свой вертолет и лечу туда, где они. Я провожу с ними несколько часов, а потом возвращаюсь обратно. В моем доме есть все, что нужно для работы: стол, пишущая машинка, бумага, книги, фотоаппарат, перья, карандаши, краски, кисти, пианино, проигрыватель, радио и телевизор. Я могу, если захочется, включить телевизор и посмотреть на людей, которые внизу, и послушать, как они кричат-надрываются, призывая друг друга к добропорядочности и любви, а также и покупке каких-нибудь лезвий, или пива, или сигарет, или автомобилей. Я могу включить телевизор и смотреть на них и слушать и радоваться, что я не там, не внизу, не с ними и не кричу о чем-нибудь сам, о чем-нибудь вроде клочка земли или горстки монет для каждого рожденного на свет человека. Конечно, каждому рожденному на свет человеку полагается и сколько-то земли, и денег, но я не намерен быть среди тех, кто шумит про это и надрывает глотку. Никто ведь все равно ни земли не получит, ни денег, так что к чертям все это.
В моем доме я буду занят работой. Я буду начинать какую-нибудь работу и кончать ее, а потом придумывать новую. Я могу даже придумать целый язык — новый язык, на котором невозможно сказать неправду. Я могу сделать и такое… и тогда, разве они тогда не узнают, кто это для них сделал?
— Знаешь, па, я хочу что-нибудь сделать.
— Бьюсь об заклад, что ты действительно хочешь.
— И у меня есть идея.
— Давай-ка выкладывай.
— Ну… ты ведь знаешь людей, па?
— Немножко.
— Так вот, я намерен сделать нечто такое, от чего они станут совсем другими.
— Да?
— Да, папа. Я сделаю нечто такое, после чего люди не смогут уже лгать и обманывать.
— Желаю тебе удачи.
— По-твоему, у меня это не получится, да?
— Пока что ни у кого это не получалось, но, бог знает, быть может, ты и есть тот самый, у кого это получится наконец.
— Значит, такая мысль приходила в голову многим?
— Каждому, кому вообще приходили в голову мысли.
— А мне-то казалось, что я первый.
— Точно так же казалось всем остальным.
— Значит, это невозможно?
— Кто знает? До сих пор это не удавалось, вот и все.
— Почему люди такие, а?
— Не знаю, но они не очень уж плохи.
