Мы отошли от приглянувшейся нам шхуны и не спеша двинулись дальше — посмотреть на остальные корабли. Ах, ничто на свете не сравнится с кораблем! Не знаю, что бы я сделал, будь у меня свой корабль. Огромный пароход, и я на нем капитаном. Если же это невозможно — чтоб был у меня свой огромный пароход, на котором я сам плаваю капитаном, тогда пусть у меня будет просто большое судно, а я согласен и на первого помощника капитана. Если и это невозможно, пусть будет яхта со своей командой и капитаном, а я на ней сам по себе, и на палубе или в трюме никакого груза. Если нельзя и яхту, то хорошо бы иметь буксир и вместе с отцом управлять им и подтягивать к доку суда и махать на прощанье ребятам с этих судов. Если же и буксир нельзя, что ж, тогда я согласен и на парусную лодку, на которой можно поплавать немного, а не то чтобы уйти далеко в море; пусть это будет, скажем, катамаран, вроде тех, что появляются летом в Малибу. Ну а если нельзя катамаран…
— Па, — сказал я, — давай с этих пор собирать и складывать все, какие нам попадутся, бревна и доски.
— Это еще зачем?
— Чтобы сколотить плот.
— Зачем тебе понадобился плот?
— Мне понадобился совсем даже не плот, но раз я не могу получить то, что мне действительно нужно, то уж лучше плот, чем ничего.
— А что тебе действительно нужно?
— Мне нужен большой корабль.
— Такой же, какой ты требовал пять лет назад?
— Сколько он стоит, интересно?
— Сразу после войны за сотню тысяч долларов можно было приобрести у государства какое-нибудь грузовое суденышко военных лет.
— Это ведь не так уж дорого, а?
— Государству каждая из этих посудин обходилась в полмиллиона и больше, так что за сто тысяч получалась просто выгодная сделка, но для нас с тобой и сто тысяч — невозможные деньги.
— А сейчас еще есть такие посудины?
— Не думаю.
— Кто же их купил? Кто-нибудь вроде нас?
— Нет, большие пароходные компании. Это обычно делают они.
— Ладно, па, давай будем собирать и складывать все, какие нам попадутся, бревна и доски, чтобы поскорее сколотить себе плот.
— Давай, — сказал отец.
Мы проходили часа полтора по гавани, а потом устроились посидеть на бревнах. Прямо на виду у нас стоял корабль с названием «Грозный друг». Отец сказал: интересно, что бы значило такое название? И в самом деле, что это за название для корабля? Что это за друг, который грозен? Если уж он грозен тебе, то какой же он друг? А может, это не про человека, а про что-то другое? И если так, то про что?
