— Что, паренек, — сказал старик, сидевший рядом со мной, — хочешь разобраться, кто из нас кто?
— Я отлично знаю, кто из вас кто, потому что там — он, а здесь — вы. Просто вы очень похожи.
— Обычное дело у близнецов, — сказал старик, сидевший рядом со мной. — А мрачность у братца моего оттого, что он старше. Десятью минутами старше меня. Время, видишь ли, так или иначе оставляет свою отметину на лице человека.
После того как мой отец выпил три чашки кофе, а старик вволю повеселил нас своими разговорами, мы поднялись, и я высчитал из баночки тридцать пять центов и положил их на стойку.
Братья-близнецы попрощались с нами, пригласив заезжать к ним и в другой раз. И мы с отцом вышли из закусочной и сели в свою машину и покатили дальше.
Не прошло и часа, как вдруг отец затормозил у обочины и сказал:
— Давай-ка пройдемся тут.
Мы вылезли из машины и, сделав несколько шагов, оказались среди каких-то красивых растений.
— Артишоки.
Отец вытащил из кармана свой нож с одним-единственным широким лезвием, согнутым на конце в крюк, и срезал артишок размером как мяч в комнатном бейсболе.
— Рассмотри его как следует, — сказал он. — Ты увидишь тут и розу, и шипы, и чертополох, и что-то еще.
И он стал срезать их один за другим и запихивать в шляпу и за пазуху. Когда мы вернулись к машине, я спросил:
— Сколько всего ты украл?
— Дюжину, — сказал отец, — но я их не крал.
— Разве они не собственность фермера?
— Я брал только с таких кустов, которые пора было подрезать.
— Ты не хочешь признаться, что украл их?
— Нет, сэр.
Мы сидели в машине, у обочины дороги, и любовались рядами удивительно красивых артишоков. Их было сотни, они тянулись на черной прохладной земле, и низкий мягкий туман стелился меж ними.
Немного погодя мы запустили мотор и снова поехали, но я то и дело оглядывался назад — посмотреть, не гонится ли за нами полиция. Отец, по видимости, прочел мои мысли, потому что он сказал:
— Забудь об этом. На самом дорогом рынке дюжина артишоков не стоит и двух долларов. А я в свое время многим, в том числе и нескольким фермерам, давал гораздо больше, чем два доллара. Так что не терзай себя понапрасну. Никто за нами не погонится, так же как и мы — ни за кем.
Некоторое время мы ехали молча. Потом вдруг отец запел — запел любимую свою песенку про хитреца.
— Хитрец! Интересно, что это значит?
— Видишь ли, хитрец — это человек, у которого есть энергия и сметка, но, может быть, лучше, если я объясню тебе, что такое человек с энергией и сметкой? Это всякий, кто вынужден стараться изо всех сил, дабы пробить себе путь в жизни, причем не важно, на каком поприще он старается или же какой выбирает путь. Певец песни твердит тебе из куплета в куплет, что сам он — тоже хитрец. Он поет об адвокате, о священнике, о торговце, и мне кажется, он мог бы петь свою песенку о ком угодно в мире и был бы прав. Все мы хитрецы.
