— Здесь был бой? — предположил я.
— Бойня, — печально сказала Осока. — Тот, кто ворвался на корабль, просто убил всех свидетелей световыми мечами. Стиль Инквизиторов, причём, из новых. Предатели, всё же, иначе воспитаны, они мараться бы не стали… Так. Один выживший там, в конце коридора, второй где-то внизу.
В конце коридора, возле двери, ведущей в носовую часть корабля, мы обнаружили старушку. Тяжёлая стеновая панель ид дешёвого материала – астероидного железа – придавила ей ноги. Голову пожилой женщины плотно укутывал синий платок, по полю которого вдоль шёл золотистый узор – то ли монгольские узлы, то ли древнеславянские «родимичи».
— Помогите… — простонала она. — Я здесь… Кто-нибудь…
— Сейчас-сейчас, — Осока схватилась за край листа, поджала губы, призывая Силу, и отвалила панель в сторону. — Не волнуйтесь, мы Вас заберём отсюда.
Я включил комлинк:
— Базили! Давай носилки!
Силы, должно быть, совсем оставили женщину, она что-то шептала едва слышно, Осока наклонилась ближе.
— Что она? — спросил я.
— Внучка! Её внучку забрали Красные Клинки.
— Ясно.
— Как Вас зовут? — спросила Осока.
— Дарья. Наши? Вы – наши? — удивлённо произнесла женщина, обращаясь теперь уже ко мне. Говорила она на словиоски. Значит, насчёт узора я не ошибся.
Толкая перед собой репульсорные носилки, подбежал Базили. Втроём мы аккуратно переложили на них старушку.
— Расслабьтесь, — сказала Осока. — Вами займётся наш медик. А внучку Вашу мы найдём обязательно, даю слово.
Женщина слабо улыбнулась:
— Не надо напрягаться, девочка. Я хорошо говорю на базик. Вы, наверное, наш язык давно учили, в школе?
— Вообчи, то-ес не ваш език, — ответила Осока на чистом словиоски. — Мой муж ес со планеты, где говорят так. Отдыхайте.
Базили увёз носилки к стыковочному узлу, а мы по вертикальной лестнице спустились на нижнюю палубу, к машинному отсеку.
— Здесь, — сказала Осока, останавливаясь перед задраенной дверью. — Он один и ужасно боится.
Минут десять мы стучали в переборку, пытались кричать в мембрану механического аварийного звукопередатчика, чтобы запершийся член экипажа открыл задрайку. Наконец, Осока вскрыла переборку мечом. И охнула, скривившись. В машинном отсеке под станиной гипрепривода скорчилось тело маленького механика-сквиба. Обезумевший от ужаса, он не обращал внимания на наши увещевания, а когда увидел кончик огненного лезвия, прошедший сквозь металл, у бедняги не выдержало сердце.
— Эта смерть на моей совести, — мрачно произнесла моя подруга.
