В джунглях Фелусии всё кажется слишком большим. Пузырчатые колонны растений, напоминающих циклопические канапе из ягод на длинной палочке. Растущие прямо из грунта цветы – точь-в-точь Каменный цветок из фильма по сказам Бажова. Деревья, похожие не то на пальмы, не то на папоротники со сложными перистыми листьями длиной несколько метров. И чудовищные грибы, шляпки которых имеют размеры целого стадиона. Самым неприятным для нас было то, что гигантская растительность поднималась намного выше сорока метров – верхнего предела, до которого репульсоры способны удержать в воздухе корабль. Поэтому зависнуть в воздухе рядом с места назначения и высадить нас «Амидала» не могла. Разумеется, можно было просто выжечь в джунглях площадку и приземлиться на ней. Но стоило ли афишировать интерес именно к этой точке? Возможно, ничего ценного там не осталось, а укромное не засвеченное место могло пригодиться впоследствии для других целей. Обстоятельно взвесив все «за» и «против», мы решили, что скрытность важнее личного удобства. Дойдём пешком, не развалимся!
Место для посадки нашлось примерно в тридцати километрах от места назначения, за невысоким горным хребтом, где в сырых низинах росли те самые чудовищные грибы. Гигантская шляпка диаметром около сотни метров слегка просела, принимая четырёхсоттонную нагрузку. Вернее, прогнулся упругий верхний слой гриба, так что опоры корабля погрузились в него сантиметров на двадцать, не меньше. Под ногами поверхность шляпки тоже слегка пружинила, будто идёшь по покрытию из резиновой крошки. Ближе к краю гриб, видимо, сильнее подсыхал, поверхность становилась более твёрдой, но начинала подозрительно потрескивать под ногой. Ну, точь-в-точь ноздреватый лёд на затоне, когда я однажды решил перейти его ранней весной по проложенной зимой тропинке. В тот день идти дальше я не рискнул, опасаясь провалиться, сейчас приближаться к иззубренному краю гриба тоже не было ни малейшего желания. Из плоских пластиковых реек ребята свинтили продолговатую раму, уложили в направлении края и залили, как цементом, быстроотвердевающей гермопеной. На край этой прочной дорожки установили лебёдку, с помощью которой наш маленький отряд смог опустить вниз и «личный состав», и снаряжение. Мандалоры лебёдкой пользоваться не стали: что такое сто двадцать метров вниз для их реактивных ранцев?
На уровне земли флора была более скромных размеров, самые крупные экземпляры не выше семи-восьми метров. Пятнистые полупрозрачные листья, то почти плоские, то свёрнутые наподобие кувшина, вызывали ассоциации с хищными растениями – сарраценией и дарлингтонией. Они чередовались с группами приземистых шишковатых грибов, произрастающих в стороне от крупных собратьев и деревьев-канапе, зато явно тяготеющих к пальмо-папоротникам. Двигаться между ними было нетрудно, густотой подлесок не отличался, лишь изредка приходилось петлять, огибая плотные группы грибов. Солнечный свет, яркий наверху, доходил сюда ослабленным и рассеянным, колоссальные растения отбрасывали зеленовато-чёрные тени, там, поодаль, копошилась местная живность, мелкая и не очень. Разглядеть, на что похожи фелусианские животные, не было никакой возможности: к отряду ни одно из них не подходило ближе, чем на тридцать метров, заблаговременно уступая нам дорогу. Лишь глаза время от времени поблёскивали из полумрака под корнями.
