И почему позже все сущее так вырождается! Собственно, она приходила еще пару-тройку раз в наше место после той ночи. Сначала она звала меня, чтобы я навестил ее в Италии. Но у меня было все, кроме денег. И вскоре она это тоже заметила. Бутылки она приносила с собой. А в последний раз она уже совсем изменилась, все изначальное очарование угасло, она сказала мне, что выходит замуж за маленького, толстого, лысого, но богатого промышленника. Я спросил, все ли она хорошо обдумала. «Он очень хороший человек, — ответила она, — будет жить ради меня, а я решила, что буду ему хорошей женой». Ту ночь мы провели достаточно бурно, мы разошлись, будто пожелав друг другу «счастливого нового года». Вот и на ее дне скрывалась маленькая меркантильная мещанка, которая в браке легко сыграет заботливую супругу, будет украдкой мастурбировать горячими ночами, а потом придумает для себя оплачиваемых любовников. Эту — вторую — я хочу забыть. А ту, первую, из первой ночи! В каждом человеке столько людей, столько разных личностей — не только мистер Джекил и мистер Хайд. В женщине, на которой не собираешься жениться, возьми только ту часть личности, что тебе подходит, — и развей ее. Иначе — хаос. Кто знает, может, и во мне не дремлет личность, способная стать Папой! — Та, первая, значит, сидела на железной постели рядом со мной в одиночной камере, и боги не подозревали об этом. От обоих гусаров, собственно, при выходе из бара она мимоходом избавилась. Что-то быстро сказала им обоим по-итальянски, так что я почти не понял. Что вроде как придет куда-то, или что-то в этом духе. У ребят были действительно отличные манеры. Уже по пути домой между нами все было ясно. Она узнала, какое у меня тело, а я по частям исследовал ее, и мы все время болтали глупости. Когда я ей сказал, что выпорю ее, как в одной книге, она с воодушевлением спросила: «А ты извращенец?» А потом через какое-то время добавила: «Только потом чтобы ничего не осталось через два дня!» Поскольку сверху на ней был надет легкий плащ, я по дороге поднял ей юбку, стянул ей трусики, свив их к началу бедер, и гладил ее по этой гладкой, горячей, округлой, подтянутой, но довольно крупной попке, мои пальцы путешествовали с бедра на животик, обходя поле боя, мягкие, вьющиеся, довольно густые кущи и язычок, между ними выглядывавший в мир. Как идти! Тем более что и она была весьма искусна и изобретательна. Она шла, запустив руку мне под пиджак, и за брюки, и за подштанники, и потом этой длинной незабываемой рукой побрела вниз и повсюду кругом — до мошонки. Мы шатались, как двое пьяных.
