— Да, конечно, государь. — Анна склонила свою красивую головку в знак согласия. — Только…
— Что «только»? Вы же знаете, я не терплю никаких условий и оговорок!
— Нет-нет, государь, я не смею выставлять вам никаких условий, мне и в голову такое не могло прийти. Мне только жалко, что и на этом балу нельзя будет танцевать мой любимый танец, а будут все те же наскучившие экосезы…
— Вот как? Какой же ваш любимый танец, скажите?
— Вальс, государь! Ах, я так мечтаю пройти с вами тур вальса! Вы будете так близко, наши лица будут совсем рядом…
Анна знала, чем можно было поколебать прежнее решение императора о запрете вальса. Картина, которую она нарисовала — они вдвоем, они рядом, их лица почти соприкасаются, — вмиг предстала перед внутренним взором Павла и перевесила все прежние соображения. Для пущей важности император еще минуту сохранял на лице выражение раздумья, а затем произнес:
— Хорошо, пусть будет по-вашему! Я разрешу вальс. Но если от того произойдут какие неприличности, тотчас возьму свое разрешение обратно!
— Что вы, государь, никаких неприличностей не произойдет! — заверила его Анна. — Так я извещу всех придворных дам о вашем милостивом решении?
И она в тот же день сообщила эту новость графине Чесменской, а от нее решение государя сделалось известным всему светскому Петербургу. И какая же радость царила во всех гостиных! Как бросились дамы и девицы заново разучивать вновь разрешенный танец!
После этого случая Анна заметила, что многие придворные стали смотреть на нее с большим уважением и теплотой. В высшем свете стало известно, что новая приближенная императора имеет на него совсем особенное влияние, какого не имела Катерина Нелидова, и что использует она эту власть для достижения целей совершенно невинных и для всех радостных.
Бал в Зимнем дворце, назначенный на 1 октября, имел для всего светского Петербурга совершенно особое значение. Впервые был дозволен танец, до того бывший под запретом, — вальс. Кроме того, император сам должен был открывать бал этим танцем. И среди придворных распространялся упорный слух, что пару государю составит не императрица Мария Федоровна, а юная Анна Лопухина — новая фаворитка его величества.
Немудрено, что во всех домах шились новые наряды, примерялись бальные туфельки, из шкатулок извлекались фамильные драгоценности. Сколько было новых заказов на платья, кружева, шарфы, туфли! Сколько было разговоров!
И вот назначенный вечер настал. Еще засветло к подъезду Зимнего дворца начали съезжаться кареты с гостями — ведь всем было известно, что бал не может продлиться до полуночи, по причине строгих взглядов императора на уместное время веселья. Один за другим гости проследовали во дворец, оставляли в руках лакеев шубы и собольи шапки и проходили в зал. Здесь их встречали министр двора князь Плещеев, секретари императора Обольянинов и Донауров, статс-дама Мария Чесменская и камер-фрейлина Анна Лопухина.
