Мадемуазель Пусета встала с кресла и приоткрыла толстые бархатные занавеси на окнах.
Ясный свет утра ворвался в комнату.
-- Вот уж и солнышко! -- сказала она. -- Теперь не скажут, что я ложусь спать в одно время с курами! Ну, гражданин прекрасный незнакомец, время удалиться. Опасность ваша исчезла вместе с ночью и мое гостеприимство больше не принесет вам никакой пользы.
-- Увидимся ли мы опять, мадемуазель Пусета?
-- Но ведь всякий день вы можете меня видеть в театре Трубадуров.
-- А вы отказываетесь принимать меня вновь?
-- Нет, но только в нижнем этаже, -- там, где все мои друзья -- желанные гости. Но здесь -- никогда! Вы вступили в мир, где имеет право бывать один мой Шарль.
-- Так он очень ревнив?
-- Я об этом ничего не знаю, потому что я никогда не ставила его в такое положение.
-- О! Никогда!!!
-- И это правда из всех правд! -- чистосердечно вскрикнула мадемуазель Пусета.
-- Ну, прощай, моя красавица! -- сказал Кожоль, направляясь к выходу.
-- Прощай, мой новый друг.
Подойдя к двери, Пьер обернулся.
-- Вы нелюбопытны, милое дитя?
-- Отчего?
-- Вы даже не спросили, как меня зовут.
-- А зачем мне? Разве я не сказала вам, что думаю об этом предмете? Несколько лет тому назад у меня была одна подруга, которая в минуту забывчивости произнесла одно имя, и на следующий день того, кто носил это имя, повели на эшафот. Я помню этот урок и теперь знаю, что имена иногда компрометируют. Ну, выдумайте, скажите мне имя на удачу... и приличия будут соблюдены, и я буду довольна.
-- Собачий Нос!
-- Тс-с! Это забавно. Ну, пусть так! Ну, прощай, милый Собачий Нос! -- сказала блондинка, задыхаясь от смеха.
-- Но это "прощай" слишком холодно.
-- Я знаю, чего вам нужно. Вы пять добрых минут вертитесь около поцелуя -- неправда ли? Кажется, не всегда вы бываете, по вашим словам, "усердным" -- порою вас душит нерешительность... Ну, невинный Собачий Нос! Смелей подари мне крепкий дружеский поцелуй... дружеский... понимаешь?
Кожоль наклонился к белому лбу, который подставила ему молодая женщина. Но в ту минуту, как он хотел коснуться его губами, мадемуазель Пусета слегка отскочила с криком:
-- Шарль!
Граф тотчас повернулся и на пороге спальни увидел молодого человека, который, по всей вероятности, стал свидетелем нежной сцены. Это был мужчина тридцати лет, высокого роста, с энергичными чертами лица, с белоснежной кожей и яркими черными глазами.
Не видя ничего дурного в своем поведении, мадемуазель Пусета сказала ему весьма наивно:
