-- А его бочка и его порох?
-- Я велю ему сказать, чтобы он сохранял то и другое до моего возвращения... и вы понимаете, что этого возвращения никогда не случится... тогда он сделает с ними что ему угодно. Видите! Я ничего не добиваюсь, только хочу помочь этому человеку. Надеюсь, что теперь вы убедились.
Кожоль покачал головой.
-- Да, -- сказал он, -- я убедился, но не в том, в чем вы меня убеждаете.
-- Ну, а в чем же?
-- Я убедился, что в скором времени и благодаря вам этому фейерверкеру отрубят голову.
-- О! Забавная шутка! -- сказал аббат смеясь. -- Да вы с ума сошли, милое мое дитя.
-- Нет, я не сошел с ума, и вы знаете, что я говорю правду. Послушайте, господин Монтескью! В деле, за которое я борюсь, я только всего лишь невежественный солдат, выражаясь честно и по справедливости. Если я смеюсь между двумя ружейными выстрелами, то только потому, что нужно же немножко повеселиться, а особенно потому, что я не забочусь об этих темных интригах, жизненно необходимых вождям партии, обязанным быть дальновидными... и вы дальновидны, аббат... это доказывает мне история с вашим несчастным рабочим.
-- Ах, граф! Каким это образом помощь, оказываемая бедному отцу семейства, кажется вам темной интригой?
-- Я уже вам сказал -- каким образом: ваша помощь предсказывает мне насильственную смерть этого человека. В день, когда посвящают себя великой миссии, как это сделали вы, обязуются навсегда стать глухим к чувствам ближнего. Люди -- всего лишь глупые орудия, которых истребляют без зазрения совести, во имя цели, которой хотят достигнуть. Для ваших намерений в эту минуту Шевалье то же самое, чем я сам буду, может быть, послезавтра, то есть человек, отданный в жертву во имя торжества роялистского дела.
-- Но этот человек -- горячий республиканец, -- произнес аббат с несколько фальшивым изумлением.
Пьер засмеялся.
-- Совершенно верно, господин Монтескью. Но так как Шевалье республиканец, то он вам сослужит службу в свое время... даже в отдаленном будущем, потому что, как я сказал, вы видите далеко.
-- Ого! -- произнес аббат с легким волнением, которое, по-видимому, доказывало, что молодой человек угадал кое-что из его темных замыслов.
-- Хотите ли, чтоб я вам доказал это? -- спросил Кожоль, желавший выпытать секрет своего начальника.
-- С удовольствием.
-- Ну! Я вам скажу, как этот рабочий сложит свою голову в капкане, который приготовит ему ваше мнимое благодеяние.
-- Продолжайте, милый граф, я слушаю вас с живейшим любопытством.
