В несколько секунд он сообразил, что находится в незнакомом помещении.
-- Черт возьми! -- сказал он. -- У меня нет огнива, чтобы зажечь свечу, и я не знаю наверняка, где находится сонетка или где расположена дверь. Нужно, однако ж, найти поскорее то или другое, потому что не могу же я остаться впотьмах.
Он вскочил с постели, но вдруг остановился, скованный изумлением.
Прямо против того места, где он стоял, в самом центре стены, виднелась маленькая светящаяся точка, доказывавшая, что в перегородке, отделявшей эту комнату от соседней, было просверлено отверстие и что в соседнем номере был огонь.
"Ага! -- подумал Кожоль. -- По-видимому, отверстие просверлил какой-нибудь любопытный путешественник с той или другой стороны перегородки, чтобы в эту дыру наблюдать, что делает сосед. Если я надолго останусь здесь, то постараюсь закупорить это отверстие, оно для меня в высшей степени подозрительно".
Приняв такое решение, молодой человек насторожился и стал прислушиваться к странному шуму, который разобрал еще при пробуждении. Это был глухой шум, похожий на звук пилы, ходящей по дереву. Это пиленье наконец почти вывело Кожоля из терпения; растянувшись на постели, он слушал его не меньше пяти минут.
-- Даю себе честное слово, -- прошептал он, -- что я воспользуюсь этим коварным отверстием, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Он тихонько встал, развел руки, чтобы не толкнуть и не опрокинуть какой мебели, и направился к светящейся точке.
"Вчера -- у дверей Люксембурга, сегодня -- у перегородки гостиницы, -- подумал он. -- Кажется, мне определено судьбою проводить вечера, подсматривая в какое-нибудь отверстие". Молодой человек прислонился к стене и принялся наблюдать за происходящим в соседней комнате.
"Какого дьявола выделывает этот человек?" -- подумал Кожоль, изумленный тем, что увидел.
Мужчина лет сорока сидел у стола, на котором стояла лампа и лежали различные инструменты. Рядом на ковре, сложенном вчетверо, чтобы заглушить шум при работе, дном вверх стоял бочонок. Мужчина был погружен в какое-то странное занятие: он осторожно округлял втулку пилою.
Работа эта, без сомнения, требовала большой точности, потому что для регулирования движений пилы мастеру служило какое-то длинное орудие, опиравшееся на его ногу. Что это было за орудие, Кожоль не мог распознать: каждый раз, как рабочий настраивал его, он наклонялся или поворачивался, заслоняя свет и оставляя свою работу в полутени. Но, когда рабочему понадобился какой-то инструмент, он, ища его на столе, отставил лампу в сторону. И тогда любопытный граф узнал, что же это за загадочный предмет. Он с изумлением спрашивал себя:
