Тот стоял рядом с невысоким мужчиной с ничего не выражающим лицом, который явно не привык к своей шпаге. «Он об нее споткнется еще до конца дня, — решил Стивен. — Должно быть, это мистер Бэрроу».
Впечатление усилилось после нелюбезного кивка в ответ на приветствие сэра Джозефа. Стивен некоторое время размышлял над тем, какой уровень сознательной невежливости допустим в хорошо воспитанном человеке. На ум пришла восхитительно точно отмеренная снисходительность Талейрана, но прежде чем Стивен смог вспомнить еще хотя бы полдюжины подобных примеров, движение у входа в зал ворвалось в его мысли. Церемонии закончились, новый Малый мешок[17] получил свой посох, а Клерк по пошлинам[18] — свое жалованье. Присутствующие сформировали обычный в таких случаях круг, и регент, за которым следовало несколько его братьев, начал движение. Может быть, ему недоставало элегантности форм, хороших манер и постоянства, но никто не мог отрицать в нем королевскую способность запоминать имена.
Узнал он практически всех и сделал несколько довольно любезных и в целом уместных замечаний. Со Стивеном он не заговорил, а вот его брат, герцог Кларенс, обратился к нему могучим «квартердечным» голосом:
— Так вот вы где, Мэтьюрин! Вы вернулись?
— Да, сэр.
— Так вот вы где, вот вы где. Надо будет нам перекинуться словечком, когда это все кончится, да?
Одет он был в адмиральский мундир, на который имел прав больше, чем большинство членов королевских семей, и с особым вниманием обращался к присутствующим морским офицерам. Стивен услышал, как он приветствует Хиниджа Дандаса славным ревом, следуя вдоль рядов. Ганноверский дом не был любимой династией Стивена, и он не одобрял практически ничего, что знал о герцоге, но он все же вызвал симпатию.
Простоте, прямоте и временами даже щедрости он несомненно научился на флоте. Стивена приглашали, когда герцог тяжело заболел. Пациент счел, что помогло именно лечение Стивена (флотский врач, разумеется, лучше понимает болезни морских офицеров, нежели штатский), и довольно трогательно проявил благодарность.
В период выздоровления они часто виделись. Стивен привык иметь дело с грубыми, своевольными, лихими, доминирующими пациентами, к тому же к авторитету профессии он добавлял и собственный характер — так что они с герцогом неплохо поладили.
Теперь, когда церемонии завершились и присутствующие вертелись туда-сюда, приветствуя друзей и оценивая, кто с кем любезничает, герцог пересек зал, взял Стивена под локоть и произнес:
