Я сойду с ума. Где ты, мерзкая, трусливая тварь? Сколько ты будешь прятаться от меня? О, почему это груз лежит на мне?
И тут она почувствовала, что что-то произошло, словно вспышка промелькнула у нее перед глазами, оставив стойкое убеждение — да, этослучится сегодня или никогда. Орлас сразу увидел, как просветлело ее лицо.
— Что случилось? — спросил он, улыбаясь.
Но Руфь вновь помрачнела, так как происходящее не сулило ничего хорошего, скорее, наоборот. Мальчик остается один, неизвестно что будет с ним в случае… Впрочем, нет смысла об этом думать — от судьбы не спрятаться за глухой стеной слов. Она — Воительница, у нее есть Предназначение, свой путь она выбрала сама… Но все-таки — как больно!
— Уходи отсюда, — тихо сказала Руфь, сердце ее обливалось кровью.
— Что? — удивленно спросил Орлас, глаза его расширились, заняв едва ли не пол-лица.
— Убирайся, я тебе говорю! — крикнула женщина, распахнув дверь. — Ты мне не нужен.
Бледный, как полотно, Орлас поднялся:
— Что ты такое говоришь, мама?
— Я тебе не мама, — сердце Руфи разрывалось на куски. — Уходи! Возьми вот эти вещи и уходи.
— Ты правда этого хочешь? — голос Орласа задрожал.
— Да! Да… хочу.
Мальчик, сгорбившись, пошел к двери, не обращая внимания на мешок с вещами, который Руфь протягивала ему. Она схватила его за руку, Орлас повернул голову, и женщину обожгла боль, бьющая из детских глаз.
— Возьми это, — Руфь повесила мешок на спину мальчика. — Иди по тропке, начинающейся от большого дуба, никуда не сворачивай. Там, за перелеском, поселок рыбаков, тебя приютят.
— Кому я нужен? — проговорил Орлас, как ножом, разрезая сердце женщины. Она знала — это правда, мальчишка нужен диким рыбакам меньше, чем собаке пятая нога, возможно, это они и оставили его умирать в лесу прошлой осенью. Но другого выхода у нее не было.
— Уходи и не возвращайся, — приказала Руфь, вынося окончательный приговор своему недолгому счастью. — Не вздумай вернуться!
Орлас вышел. Хлопнула дверь. Руфь осталась стоять посреди комнаты, безжизненно глядя в одну точку. Наконец, слегка шатаясь, она подошла к кровати и прилегла. Ее бил озноб. Никогда, за всю свою немалую жизнь, Руфь не чувствовала себя так плохо, даже в тот памятный день, когда, под покровом метели, в дверь ее дома постучалось зло.
«Кому я нужен?» Горькие слова Орласа буравчиками сверлили ее мозг. Больше всего на свете женщине хотелось выбежать из теплого дома и вернуть мальчика. Быть может, все обойдется, быть может, они снова смогут жить, как прежде. Она поднялась.
