— Сейчас ты у меня узнаешь, кому надо лечиться! — разъяренно воскликнула Ядвига Олизаровна — А ну, взлезай оттуда!
Но Аристарх уже спешно занимал новую позицию.
— Подожди, не горячись — замуркотел он из-за палисада — ты же меня даже не дослушала! А я дал ему полторы порции забывчивого зелья! И свой внутренний голос тоже послал с ним. Уж кто-кто, а он не даст ему думать о том, что может нам с тобой хоть немного навредить.
Ядвига Олизаровна с недоверием воззрилась на то место, где скрывался ее предусмотрительный воспитанник.
— Ты правду говоришь? — спросила она.
Аристарх выбрался из-под кустов и ударил себя в грудь так, что аж луна пошла:
— Да ты что? Разве я себе враг?
Ядвига Олизаровна прикрыла крышку и посмотрела в сторону Горобцов.
— Вообще ты прав — сказала она — и так с этой девочкой много мороки, а тут еще и он. Наверное, пусть переночует у себя дома, а там видно будет.
— А я? — завопил Аристарх — А мое молоко? А бутерброды?
— Никуда они от тебя не денутся — успокоила его баба-яга — Мы с тобой тоже пойдем в село. Осторожность никогда не помешает. Ох, чует мое сердце, что этот мальчик еще принесет нам хлопот!
— Ничего, нам не впервой. А что будем делать с ней? — спросил Аристарх, кивая в сторону окна, на котором мигали тусклые отблески огня.
— А мы нашу хату замуруем — сказала Ядвига Олизаровна — И станет она без окон и дверей.
Баба-яга вернулась к хате, трижды сплеснула в ладони и громко сказала:
— Тибель-канес-цвибель-клопсс!
Стена дома задрожала. Двери жалобно скрипнули и стали покрываться бледной матовой пеленой. Через минуту на них и на окна уже даже намека не было.
— Так-то! — удовлетворено сказала Ядвига Олизаровна — А теперь в село. И по пути заодно решим, что нам там делать.
Внутренний голос Аристарха
Мать уже вернулась из работы и хозяйничала у летней кухни. Оттуда доносились такие вкусные ароматы, что аж в голове затуманилось.
И мать, не прекращая работы, посмотрела на сына.
— Где тебя носит? — спросила она — И где это ты так измазался? В погребе, что ли, целый день просидел?
Но прежде чем Степан подумал, чтобы ответить, его уста уже произносили уклончивое «та-а», а ноги сами поспешили в дом. «Бедненький, голодный Аристарх — нашептывал ему внутренний голос — он столько мечтал о молоке, и ты немедленно его вынесешь. Несчастный, измученный Аристарх лишь однажды ел колбасу, и ты тоже вынесешь ее из хаты».
На кухне Степан прежде всего увидел две больших миски с варениками. Впопыхах взял один и вцепился в него зубами.
