— Сколько нужно, столько и выпьешь — сказал Аристарх — пей, говорю тебе, а то не выпущу! До дна! Вот так. Теперь можешь взлезать. Нет, подожди немного!
Аристарх, пристально глядя Степану в глаза, что-то быстро-быстро пробубнил. Тогда подпрыгнул, сделал два оборота на правой задней ноге и замяукал. После всего с облегчением вздохнул и заметил:
— Вот теперь все будет в полном порядке. Теперь с тобой везде будет внутренний голос.
— А это еще кто такой?
Морда Аристарха невольно расплылась в довольной улыбке.
— Можешь считать, что внутренний голос — это тоже, что и я сам — сказал он — лишь будет находиться при тебе.
— А зачем он мне нужен, тот голос?
— Чтобы постоянно напоминать о моем существовании. Понял? А теперь беги отсюда, пока хозяйка не вышла из хаты. И гляди мне, не жадничай!
Степан вылез из погреба и изо всех сил рванул в направлении Горобцов. Но уже через несколько шагов из головы вылетело все, о чем он собирался рассказать. В ней билась лишь одна-одинешенька жалостливая мысль: «горемычный Аристарх! Он никогда в жизни еще не пробовал молока! Он ни разу не лакомился бутербродами с маслом и колбасой».
Аристарх провел мальчика взглядом к тому месту, откуда начинались густые кусты. После этого положил тяжелую рожу на лапы и закрыл глаза. Во сне он время от времени сладко вздыхал, и счастливая кошачья улыбка светилась на его поцарапанном, грязном писке.
Не иначе, Аристарху снились горы бутербродов и реки молока.
Проснулся кот от голоса бабы-яги.
— Ну как там наш пленник? — спросила она, сходя с крыльца.
Аристарх деланно потянулся, зевнул и безразличным голосом ответил:
— Пленник? А никак. Сидит себе и скучает. Привет тебе передает.
Кот надеялся, что после этих слов хозяйка пойдет дальше. Однако Ядвига Олизаровна направилась к погребу и склонилась над крышкой.
— Как ты там? — позвала она — Не замерз?
Ответа не было. Ядвига Олизаровна склонилась еще ниже. Тогда пораженно посмотрела на Аристарха.
— Слушай, так его же здесь нет!
— Конечно, нет — ответил верный кот, выглядывая уже из-за угла домика — и быть не может. Я его только что послал за молоком и бутербродами.
Ядвига Олизаровна остолбенела.
— Ты его отпустил?
Клюка, выпущенная ловкой рукой бабы-яги, со свистом рассекла воздух и подняла пыль в том месте, где только что находился Аристарх.
Однако тот выглядывал уже из-под куста бузины, который рос в противоположном конце дворика.
— Какой же ты стала несдержанной — укоризненно заметил он оттуда — Нервы у тебя никудышными стали. Лечиться надо.
