— Никакого противоречия! — мгновенно откликнулся классный руководитель. — Тот капитал, который дает победа в Турнире, нашему Плюшкину и даром не нужен, это не интересующие его активы. Высокое место в Турнире дает престиж, возможность неформальных отношений с сильными мира сего, а Тарасику на это, по большому счету, наплевать. Он все очень адекватно оценивает, и прекрасно понимает, что душой компании ему не быть никогда. С его характером у него никогда не будет друзей, его никто никогда не будет любить, в лучшем случае — будут терпеть. Поэтому на всяких вечерах встречи выпускников ему делать нечего, и первый, кто это понимает — он сам. Вот он и «взял деньгами[53]». Небольшими? Ну, во-первых, не такими и небольшими, а во-вторых, даже небольшие деньги лучше чем ничего. Именно так Тарасик и мыслит — предельно рационально. Иногда мне кажется, что он и родился таким вот старичком и никогда не был ребенком.
Педагог замолчал. Молчали и мы.
— А вы хороший учитель, — вдруг сказала Нина Семеновна. — Из настоящих. Из тех, кто и в интернате зачуханном за копейки — по высшей мерке в работу вкладываться будет.
— Спасибо, — сухо сказал Константин Сергеевич. А потом вдруг улыбнулся. — А у нас, думаете, не интернат? Интернат и есть. Не во всяком детском доме такие переломанные судьбы, как у нас. Большие деньги — это всегда большие проблемы, эта парочка по отдельности не ходит. А большие проблемы слишком часто оборачиваются большими бедами. Но в принципе, вы правы, мне эти дети дороги. Я их люблю. Потому, наверное, и рассказываю вам все так подробно. Вы производите впечатление приличных людей, и я надеюсь, после этого рассказа не ударите их ненароком по больному месту. Которых у них хватает.
Мне показалось, что он с трудом удержался от слов «Урок окончен, можете быть свободны».
— Ну все, наверное. Что знал — рассказал. Артефакты для наблюдения за прогрессом учеников и управления их присутствием на тренировках должны принести в ваши комнаты. Пойдемте, я вам их покажу.
— Одну минуту, — попросил Митрич. — А вы можете собрать их завтра на еще одну встречу с нами? Которая будет уже без посторонних? Мне бы не хотелось притаскивать их туда силком.
Педагог задумался.
— Один раз, наверное, смогу. Но я не буду этого делать постоянно. У вас будет только одна попытка. Или вы как-то убедите их тренироваться с вами, или вам придется, как вы сказали, «таскать их силком». Куда приводить?
— Дайте подумать… — Митрич поскреб бритый — в предельном смысле этого слова — затылок. — У вас же наверняка должно быть что-то типа данжа для тренировок?
