Игривым Орлик, поблескивая свежими подковами, и тяжеловатый вислозадый Бельчик шли голова в голову.
Григорий Иванович положил руку на сердитую Колькину шею и ласково потрепал его за отросшие косицы волос.
— Зарос-то… как дьячок. Давай обрею?
Дернув головой, Колька непримиримо сбросил тяжелую руку комбрига.
Смотреть, как он топорщится, было смешно. Григорий Иванович думал о приближающихся родах жены и представлял себе своего такого же, тоже рядом и тоже… не лучше вот: ершистого — не подступись! Они, мелкота такая, ничего еще но понимают толком, не верят в смерть, верней, не принимают ее для себя и пуще всего боятся, что последняя на земле война обойдется без них.
— Ладно дуться-то, — проговорил Котовский. — Силой тебя держать никто не станет. Раз такое дело — как хочешь. Рвешься к своему Семену — получишь ты своего Семена.
Маленький штаб-трубач быстро, недоверчиво взглянул на комбрига.
— Правда?
— Сказал же.
— Ну смотрите, Григорь Иваныч! — просиял Колька. — При всех сказали.
Он оглянулся, ища свидетелей. Ближе всех ехал сумрачный знаменосец с завернутым в чехол штандартом бригады, за ним, лениво развалясь в седле, черный горбоносый Вальдман, далее плотные ряды эскадрона, колыхающаяся масса плеч, голов.
Радость мальчишки сбила настроение Котовского. Он впервые понял, что Колька, при всей привязанности и к Ольге Петровне, и к нему, все же самым близким человеком считает угрюмого, скупого на улыбку и на ласку Семена Зацепу. Интересно, а жена об этом знала, догадывалась?
— Кольк… — необычно ласково назвал комбриг, — а что же я Ольге Петровне скажу, когда она вернется?
Вот уж в чем Колька не сомневался!
— Григорь Иваныч… Она же не одна вернется! У вас теперь свои пойдут.
Взрослая рассудительность мальчишки заставила Котовского вспыхнуть и рассмеяться.
— Ты, поросенок!.. Ты-то в этом что понимаешь?
— Да уже понимаю. Не маленький.
— Ох, пороть бы тебя надо, пока не поздно!
— Поздно уже, — уверенно сказал трубач.
— Ладно, — распорядился комбриг, — давай-ка рысью! — и сжал шенкелями встрепенувшегося Орлика.
Счастливый Колька вскинул трубу, и над лесом в обе стороны от длинной шевелящейся колонны, над пылившей дорогой, достигая самых последних рядов, понеслись бойкие подмывающие звуки сигнала: «Рысью размашистой, но не распущенной, для сбереженья коней…»
Первые дни на тамбовской земле проходили в мелких стычках с отдельными отрядами мятежников.
Обычная увертливая тактика бандитов строилась на быстроте передвижения, неожиданной смене направлений и района действий, Сейчас, раздув армию, Антонов лишил себя основного козыря — подвижности, и теперь его несложный замысел заключался в том, чтобы, как можно дольше уклоняясь от решающего боя, быстрее отойти на юг, занять крепкую, упорную оборону. Кроме того, главарей восстания ободряли слухи, что в Саратовской губернии с наступлением тепла стали действовать банды Сарафанкина, Листова, Сафонкина, — значит, оставалась надежда, что мятеж перекинется и к соседям.
