О предательстве я боялся подумать.
Терялся в догадках. На мои осторожные, продуманные и взвешенные вопросы никто не ответил прямо.
Рабочий день худо-бедно прошел. Майор Веденеев предложил подкинуть до дома. Он владел «жигулями» первой модели, прозванной позже в народе «копейкой», что, по-моему, несправедливо — ручная сборка и фиатовский карбюратор, импортируемый из Италии, уверенно давали фору всем последующим моделям этого автомобильного семейства. «Копейка», отнюдь тогда не дешевая, трогалась резво с места, как бы шутя, легко набирала скорость, она была фавориткой наших дорог, еще не испытавших на себе нашествия иномарок, на ней лежал, сказал бы я, если можно так выразиться, «веселый отсвет зари социализма развитого», как написал один полудиссидентский поэт совсем по другому случаю.
Вопреки моему ожиданию, майор Веденеев всю дорогу молчал, даже когда я с ним разговаривал, и, лишь когда пересекли Садовое кольцо, произнес негромко и неожиданно:
— По-моему, у него будут проблемы.
«У него» — это у Никсона. Я понял сразу.
22 мая президент США Ричард Никсон должен был прилететь в Москву. Ожидалось, что будут подписаны Договор об ограничении противоракетной обороны, Основы взаимоотношений и другие важнейшие документы. Москва готовилась к встрече. Ремонтировались дороги, подкрашивались фасады домов, мылись окна. Дефицитные в то время продукты (зато относительно недорогие) должны были появиться в роскошном изобилии на витринах продовольственных магазинов по ходу движения бронированного автомобиля, сопровождаемого почетным эскортом. Даже продавщицы мороженого — одним словом, мороженщицы, не знаю, как это переведут на английский: мо-ро-жен-щи-цы — получили новые элегантные фартуки и нарочно сшитые к «американским дням» шапочки невиданного фасона.
Никакими «представителями общественности» — с флажками или без — наш Отдел, понятно, не занимался. У нас были свои задачи.
— А ведь будут проблемы, — повторил Веденеев.
Мы ехали по Новослободской. Он вез меня дальним, слишком дальним путем, значит, хотел сказать очень и очень важное.
Вот уже больше недели по Москве распространялся нехороший слух о готовящемся покушении на Ричарда Никсона. Пожалуй, я написал не вполне удачную фразу. Слово «покушение» для данного случая излишне содержательно. Но и глагол «распространялся», признаю, не очень уместен. Как и само слово «слух»… Качественно это было нечто иное. Возникая в каждой отдельно взятой голове, оно складывалось в общее мнение представителей всех социальных слоев. «А что, если вдруг?» — думалось многим само собой и не в последнюю очередь представителям наших структур, включая майора Веденеева и не исключая меня, хотя, с другой стороны, кому, как не нам с майором, отлично известно, что
