— Нет, я никогда не курил.
Голос умолк. Я снял носок.
— А может, вы начнете?
— Что?
— Курить. Некоторые начинают даже в позднем возрасте.
— У меня нет подобного намерения.
— Так только говорят, а потом поступают по-другому. А я бы этого не вынес.
— Кстати, у меня нет при себе сигарет.
— Так вы возьмете у проводника.
— Но неизвестно, курит ли он.
— А если курит?
— Тогда я вышел бы в тамбур, не стану же я курить в купе.
— А если дверь заклинит?
— Ничего страшного, поскольку я не курю, никогда не курил и не имею намерения начинать. Спокойной ночи.
«Спокойной ночи» я сказал несколько преждевременно, так как мне оставалось еще снять рубашку и кальсоны. Но мне хотелось прекратить разговор.
Это удалось, но ненадолго. Едва я успел снять рубашку, как он снова заговорил:
— Вы не гасите свет?
— Гашу, вот только разденусь.
— Некоторые любят перед сном читать, а я тогда не могу заснуть. Я очень чувствителен к свету.
— Я неграмотен.
— Вы можете рассматривать картинки.
— Здесь нет никаких иллюстрированных журналов.
— А фотографии? У вас, наверное, есть фотография жены, разве вы не посмотрите на нее перед сном?
— Я разведен.
— А дети?
— У меня нет детей.
— У каждого есть кто-то из близких.
— Нет, у меня нет никаких фотографий. Хотите обыскать?
— Ну, если не фотографии, то наверняка захотите осмотреть в зеркале прыщи или еще что-нибудь… А я не переношу…
Он не закончил, потому что я погасил свет. Донесся его вздох, наступила тишина, а я уже стал погружаться в сон, когда до меня донесся его вопрос:
— Вы храпите?
— Нет.
— Почему?
— Так уж сложилось.
— Странно, вообще-то, все храпят, а мне это мешает. У меня чрезмерно обостренный слух.
— Ничем вам, к сожалению, не могу помочь.
— А вы уверены, что не храпите?
— Абсолютно. А теперь позвольте мне заснуть, я очень устал.
Он позволил. Разбудил ли меня резкий свет и рука, дергающая мою руку.
— Послушайте, послушайте!
Я увидел его острый нос у самого моего лица. Свесившись вниз со своего места, он тянул меня за рукав пижамы.
— Послушайте, если вы не курите, не храпите и не оставляете свет включенным, то чего вы, собственно, делаете?
— Хотите знать?
— Да! Ведь должны же вы что-нибудь делать, только я не знаю что. Это меня так тревожит, что я не могу спать.
— Я душу.
— Что вы делаете?
— Душу. Голыми руками или с помощью шнура. Разве вы не слышали о знаменитом «Душителе из
Ночного Экспресса»? Он курсирует главным образом по этой линии. Покупает билет в спальный вагон под видом невинного пассажира, а ночью душит. Охотнее всего, разумеется, тогда, когда в купе, кроме него и жертвы, никого нет. Он извращенец, и этот извращенец — я.
