Я дал им последний шанс и выждал на лестнице еще полчаса. Но двери оставались закрытыми, никто не отворил их, чтобы позвать меня обратно. Я вышел на улицу и медленным шагом, на случай, если захотят меня догнать и станут умолять, чтобы я остался с ними, вернулся домой.
На рассвете меня разбудил звонок у входной двери. Я открыл. В дверях стоял хозяин приема, простившийся со мной несколько часов тому назад столь безразлично. Он выглядел озабоченным.
— Мы все весьма сожалеем, что вы ушли так рано, — начал он уже с порога.
— Ничего, я сейчас же вернусь, только оденусь.
— Гости, к сожалению, уже разошлись. Ведь вы ушли в самом начале, не так ли?
— На то у меня были причины.
— Вот именно! Всем нам было очень интересно, почему вы ушли.
— Надо было кое-что уладить.
— Несомненно, несомненно, Но тем самым вы обратили на себя всеобщее внимание, ни о чем другом не говорили, только о вас.
— В самом деле?
— Да, некоторые даже хотели вас разыскать, но я сказал, что улажу это сам. В конце концов, я как хозяин ответственен за все.
— Справедливо.
— Рад, что вы соглашаетесь. К чему раздувать дело? Мы уладим это между собой — вы и я, без свидетелей.
— Пожалуйста, я не злопамятен.
— Ну тогда отдайте мне те часы.
— Какие часы?
— Не надо притворяться. Вы прекрасно знаете, что у одного из гостей пропали часы.
— И вы думаете, что их украл я?
— А кто, если не вы? Не я один, все так думают.
Я обнял его, хоть он и сопротивлялся. Не пожелав торжествовать вместе со мной, он ушел, грозясь, что сообщит в полицию. Я же, несмотря ни на что, был счастлив. Я всегда был уверен в том, что я — личность, теперь это наконец заметили.
Свое купе в спальном вагоне я нашел за пять минут до отправления поезда. К счастью, занято было только одно место, не считая моего, так что можно было рассчитывать, что ночь пройдет спокойно. Там уже кто-то лежал, из-под натянутого под самый подбородок одеяла торчал бледный острый нос. Он сразу же исчез из моего поля зрения, так как сказав: «Добрый вечер» и не получив ответа — тем лучше, значит, он уже спит и я освобождаюсь от обязанности вести светскую беседу, — я сел на нижнее место и начал раздеваться.
— Вы курите? — донеслось сверху.
— Спасибо, нет.
— Я не переношу дыма.
— Вам нечего беспокоиться, я не курю.
— Но если бы вы курили, я бы этого не вынес. У меня чувствительные легкие.
— Сочувствую вам, но вы можете не опасаться.
— А может, вы курите, только сейчас пытаетесь бросить. Захочется вам среди ночи закурить, и вы не сможете удержаться.
