Такому социальному феномену как прогресс посвящена обширная литература, однако при этом мало осознается, что на прогресс способны только этносы с разогретой («пассионарной») этноэнергетикой. Тогда на авансцену выходят сильные лидеры, увлекающие за собой активную часть общества и заставляющие следовать за ними остальных. Эти лидеры ставят и добиваются крупных целей, меняя нередко ход истории. Остальные народы могут лишь заимствовать (чаще всего механически, не творчески) чужие достижения.
Но сколь бы ни велики были успехи экспансионистских народов, со временем «топливо» у них кончается, и начинается откат с занятых позиций. Причем, чем большие успехи, тем значителен откат. Таким образом, можно констатировать: деградация завязана на прогресс, являясь ее оборотной стороной, и тесно связана с этнической энергией.
Изучая историю, исследователи убедились в наличии печального цикла: тот или иной этнос способен на большие свершения, однако, достигнув зрелости, в обществе начинают развиваться деградационные процессы, завершающиеся переходом на более низкое качество. Непрерывного развития не удалось достигнуть ни одному народу. История — это сплошная цепь перерывов развития и откатов. На основе исторического опыта можно сделать вывод о наличии двух магистральных путях процесса деградации.
Первый связан с деградацией в среде правящей элиты, и если правящий класс не найдет способа свергнуть ее, то деградация охватывает правящий класс целиком. После чего остается ждать, пока государство не станет жертвой внешнего врага или внутреннего восстания.
Второй путь — это процесс разложения самого общества через гедонизм, постепенно понижающий этноэнергетику государства до последующего крушения.
Исследовавший культ наслаждений в древнем Риме Ж.-Н. Робер писал: «…во все века и все эпохи одно желание было для всех людей общим: желание счастья… Однако очень скоро стало понятно, что путей много, но все они не ведут в никуда и… счастье по-прежнему остается химерой… Самое большое, что допускали мудрые философы, — это возможность достижения интеллектуальной радости, душевного мира. К сожалению, познать эту интеллектуальную радость способны были лишь немногие… Другие, коих было большинство, пытались маскировать осознание собственной ущербности с помощью ощущения счастья. Поскольку человеку никогда не хватало рассудительности, чтобы не следовать собственным инстинктам, он полагал, что найдет счастье в непосредственном удовлетворении своих естественных потребностей… Скрывая отсутствие счастья, наслаждение отвлекает от его поисков с помощью обманчивой иллюзии его присутствия… Наслаждение, следовательно, является язвой, присущей всякой цивилизации, злом, принимаемым человеком за спасительное средство, но постепенно ведущим к вырождению» (
