– Да? Черт, не подумал! Может, и поднялся.
– Воробьева вы хорошо знаете? Что он за человек?
– Со странностями. Виктория любила рассказывать про своего мужа. В машине. Про его цветы, про цикломен этот. Смеялась. Мол, сам ночью мерзнет, а обогреватель в комнате не включает из-за цветка. Ну не придурок? Я Викторию прекрасно понимал. Сам терпеть не могу таких мужиков.
– Каких?
– Нежных. Которые, это… «Берегите природу, мать вашу!» Надо, мол, жить в гармонии с собой. Шишечкам и травинкам умиляться. А сами на шее у баб сидят. Легко быть нежным и фиалки выращивать, когда жена каждый месяц по две штуки баксов домой приносит. Не считая премий. А где же сейчас его нежность, когда он деньги хочет с меня тянуть? Где? Сразу волком стал и по-волчьи зубы скалит. Притворство все это.
– Когда был последний разговор о Воробьеве? И что Виктория говорила?
– Я давно уже ее не подвозил. С тех пор, как она машину купила. А на работе последнее время было не до того. Не до обсуждения ее мужа.
– И все-таки?
– Она обмолвилась как-то, что муж стал много денег тратить, – нехотя сказал Анашкин. – Какие-то суммы, за которые не мог отчитаться. Хотела все заначки в доме проверить. Если, мол, бабу завел, то пусть к ней и убирается в чем мать родила. Нищим его ругала.
– Значит, до развода дошло?
– Подробностей не знаю. Мы сразу же об этом забыли. Тут не знаешь, как фирму спасти! Мы же до ночи вкалывали! А что будет с бумагами, когда вы их найдете?
– В налоговую передадим, – усмехнулся Барышев. – Куда еще?
– Эх, черт! Что так, что эдак. Да если еще окажется, что у меня СПИД…
– Зато, если не окажется, считайте, вам повезло.
– Ну да. Лучше быть здоровым, чем богатым. Так, что ли?
– Ладно, Серега, – сказал Алексей. – Пусть его отпускают под подписку о невыезде. Не надо санкции. Все вышеизложенное похоже на правду. Не сбежит ведь он. Не сбежишь, Анашкин?
– Куда? – развел тот руками. – Да и зачем? Я не убивал!
Алексею даже стало его жалко. Но в дверях он не удержался и пропел:
– «У тебя СПИД, и, значит, мы умрем. У тебя СПИД…»
Анашкин скрипнул зубами. Пока улаживали формальности, Леонидов дышал свежим воздухом, потом сидел в машине, слушал музыку. Когда Серега освободился, подумал: «Попадет от жен. Обещали же к обеду».
– Ну, и что ты про Воробьева думаешь? – спросил Серега, усаживаясь рядом.
– Про цикламен? А ничего. Думаю, уж не к Маргарите ли он ходил?
– Он?! К Марго?!
– А как тогда объяснить большие суммы, за которые Воробьев перед женой не смог отчитаться? Не посещениями же психотерапевта? Учитывая то, как относилась к Воробьеву жена, вполне возможно, что он искал утешения на стороне.
