– Да ну! Заливаешь!
– Воробьеву не позавидуешь. Его жена была стерва. Вот он и бегал к Маргарите. Кстати, очень удобно: всего-то спуститься на пару этажей вниз. Называется «пошел в булочную за хлебом». Можно и в выходной. По будням у Марго бывал Анашкин. Не исключено, что еще кто-нибудь. А с Маргаритой уважаемый Петр Александрович познакомился, как и все прочие, через белую Лилию. Она – связующее звено. Словом, все, кто знал Лилию, знали и Марго. Не исключено, что все, кто знал Викторию, знали и Семенову.
– Мы его никогда не поймаем! – в отчаянии воскликнул Барышев. – Это ж сколько мужиков к ней ходило! И как их всех найти?
– Не так уж много, если Розалия Марковна ничего не заметила. Бабульки – народ в этом плане бдительный. Ну, сосед. Ну, спустился. Кстати, в свете последних событий не хочешь ли снова на белого пуделя взглянуть? А заодно спросить у Розалии Марковны, не видела ли она Петра Воробьева выходящим из квартиры, которую ее подруга Мария Аристарховна сдавала Семеновой?
Со стоянки шли пешком. Обсуждали разговор с Анашкиным. Барышев все допытывался:
– А почему мы уперлись в Воробьева?
– А потому, – пояснил Алексей. – Спуститься вниз и подождать в подъезде жену, потом придушить ее, исполосовав лицо, он мог. И Марго убить тоже. Под маньяка закосить. Вспомни убитую Лилию.
– При чем тут Лилия?
– Да при том. Идея такова: закосить под маньяка, а потом под это дело убить и собственную жену.
– А при чем тогда цветы?
– Близкая ему тема. Любовь всей жизни. Все, пришли.
– Постой-ка, Леша. Не Воробьев ли это чешет? С желтым пакетом?
– Где? – завертел головой Алексей.
– Да он. Точно! Ну-ка, постой. Я ему сейчас … Петр Александрович! Эй! Гражданин Воробьев!
– Серега, куда! Стой! Дров наломаешь!
Но он опоздал. Близорукий Воробьев уже заметил гиганта и заметался, прижимая к груди пакет. Леонидов чуть не рассмеялся, глядя, как огромный Барышев навис над тщедушным цветоводом. Воробьеву было не до смеха:
– Что вам?! Кто вы такой?! – взвизгнул он.
– Никак не признали, товарищ? Полиция! – гаркнул Барышев. – Признавайтесь-ка в совершенных вами противозаконных деяниях!
– Мамочки! – ахнул цветовод и вцепился в пакет.
– Что у вас там?
– Ма, – Воробьев икнул, – макароны.
– Макароны?!
Тут подскочил и Леонидов.
– Да уймись ты! – сказал он Сереге. – Извините, гражданин Воробьев, это у него нервное. После того, как побывал в горячих точках. Последствия контузии. На людей кидается, а может и пристрелить. Барышев, ты табельное оружие сдал? Перед тем как из отделения уйти?
