— Почему?
Славя повернулась ко мне — своим идеальным, словно карандашом по плотной бумаге нарисованным, профилем, своей нетронутой ранением стороной.
— Вас же тянет друг к другу, сильно, явно, зримо. А настоящая любовь всегда печальна. Чем, по-твоему, она может закончиться?
— Свадьбой? — я через силу ухмыльнулся. Картина нашей с Алиской свадьбы, где я был бы в неизменной черной футболке, а она — в чем-то воздушной и белом, с длинными перчатками по локоть, скрывающими протез, выглядела дико. И немного смешно — как любая сказка, которую читаешь во взрослом возрасте.
— Свадьбы — для осторожных… А любовь — словно болезнь, понижает иммунитет, изматывает тебя всего, заставляет забыть об осторожности. А что делают те, кто о ней забыл? Совершают глупости, лезут на рожон, и, в конце концов, рано или поздно…
— Погибают. Как это верно сказал поэт, so some of him lived, but the most of him died…**
— Да. — ее глаза были глубоки и печальны. — Внутри или снаружи. Но погибают.
— О чем ботва, знатоки священных текстов? — Алиса возвращалась, танцующим шагом западной киноактрисы, перепрыгивая через бетонные плитки, которыми был выложен библиотечный двор, и дымя, как паровоз, или как Одри Хэпберн в «Завтраке у Тиффани», длинную такую сигарету, помните? — Хотя, может, и атеисты или язычники, я же не знаю ваших убеждений, не интересовалась как-то…***
— О смерти, о чем же еще. — Славя внимательно смотрела на рыжую, обе стороны ее лица — и здоровая, и израненная, были неподвижны.
— Вот как? — Девушка прищурилась. — И чьей конкретно? Или так, без конкретики?
— Герберт Уэллс считал, что она — что-то вроде ласковой няни для заигравшихся детей, — безразличным тоном сказала Славя. — Загоняет в постель, когда те уже совсем потеряли счет времени. Почему бы и нет? Здравая точка зрения, все объясняет.
— Как говорят, «не иди навстречу смерти, смерть сама найдет тебя», да? — развеселилась Алиса. — А чем тогда считать некромантию — принудительным пробуждением в три часа ночи? «Вставай, дорогой товарищ, ты нужен Родине!»
— Что такое эта твоя некромантия?
— Да это та же хиромантия, только все вокруг не херы, а трупы, — понятно объяснила Алиса. — В которых у нас, вполне вероятно, скоро будут неплохие шансы превратиться. В очередной раз.
Я проследил за ее взглядом и понятливо хмыкнул. Из прерывистого автомобильного потока, текущего по проспекту, выпала и ловко притерлась к ближней обочине уже знакомая черная «волга» с молоденьким солдатиком за рулем.
