– Продадите? – задохнулась Франческа. – И это после того, как мы помогли вам разобраться с контрабандой? Не говоря уже моей целительской работе в вашем квартале. Мы можем попытаться предотвратить войну…
– Ха! А кто уверял меня, что разыщет Никодимуса без шума и пыли? Отлично справились, молодцы!
– И кому вы нас собираетесь продать? – вмешался Сайрус. – Другому ликантропскому клану?
– Вроде того, – хохотнул старик.
Они выбрались на верхний ярус, и перед ними расстелилось безбрежное зелено-синее травяное море, по которому катились одна за другой длинные мягкие волны. На горизонте плавно рассекало траву стадо белых длинношеих животных.
Когда караван вез Франческу из Дара в Авил, один любезничавший с ней охранник поднял ее как-то на крышу повозки и показал далекое стадо катазубров – серые островки без голов, шей и хвостов. На спине у каждого, утверждал он, гнездится целое птичье семейство.
О таких светлых длинношеих Франческа даже не слышала, но кто только не мигрирует через саванну во время сезона дождей…
Авил они обходят стороной, резонно не желая становиться добычей иерофантов: за мясо и шкуру саванных обитателей дают на городских рынках большие деньги.
Вслед за Франческой и Луро наверх выбрался и Сайрус.
– Селеста! – ахнул он.
Франческа оглянулась на бывшего возлюбленного. Он смотрел туда, где карьер сливался с саванной и, проследив за его взглядом, Франческа тоже не удержалась от божбы.
Ликантропов было четверо. Двое стояли на четырех лапах, развернувшись к карьеру спиной, – огромные, как лошади, с лоснящейся золотисто-коричневой шкурой, мускулистые и напружиненные. Другие двое, чуть дальше в зарослях, приподнимались на дыбы, и над травой виднелись задранные передние лапы, мощные шеи и свирепые оскалы. От человеческой голову ликантропа отличали только пасть и острые уши. Черные, словно угли, глаза светились умом.
Скалились ликантропы не просто так, а на отряд из четырех светловолосых, синекожих, вооруженных топориками воинов. Вел их мужчина с длинными черными волосами, зеленые глаза которого бесстрастно смотрели на Франческу.
– Если это им вы собрались нас продавать, Луро, забудьте сразу, – сухо предупредила она. – Лучше превратите меня в колбасный фарш.
Призрак Шеннона вытряхнулся из книги на черепичную крышу. Над ним наливалось чернилами вечернее небо, на котором горели пока всего две звезды. Призрак сел рывком. Последнее, что он помнил, – Саванного Скитальца, надвигавшегося на него будто бы мгновение назад: грудная клетка все еще раздувалась, словно мехи, и каждый нерв был словно оголен.
