— Ты что хочешь сказать? — спросил я Костю.
— Женщину надо любить! Нельзя к ней относиться с отрицанием. Она — начало всего!
— А я их презираю, — сказал Генка, и его кадык дернулся, остановился посередине его длинной, гусачьей шеи. — Что я сделал плохого для своей? Работал, как мог, особо не пил, не гулял. Весь мир мой был в доме, с ней, и кого она мне родила! Когда появился шофер из потребкооперации, я на него смотрел снизу вверх. Не думал, что он мне соперник, но оказалось, что он…
Костя, высокий, грузный, поднялся как медведь, и рявкнул на всю нашу маленькую каюту:
— Я, брат, не только с шофером, а с кем угодно, будь на ее месте. Скучный ты человек, злой человек! И потом, глянь на себя!
Где-то в душе я согласился с Костей — не люблю некрасивых людей! — и в то же время подумал: «А что делать некрасивым? И вообще, что есть красота?»
Я поднялся со своих нар, глянул в иллюминатор: там вода, и только. Отвинти барашки, протяни руку — и достанешь ее, зеленоватую воду Охотского моря. Если разобраться, то ведь тоже чудо, только очень однообразное. Над каждым иллюминатором на гвоздиках висела жестяная баночка. Я сообразил — в них стекает вода, когда наш краболов на ходу или штормит. Как ни хороши резиновые прокладки, как ни крепки барашки и винты, на которых они бегают, а вода все равно проникает в каюту. И без баночек будет литься она на мою постель. Я их изучил, немного опечалился, что до моря так близко! Лучше на верхотуре, там и в шторм брызги тебя не достанут!
И тут за дверью раздались шаги. Дверь в нашу каюту широко распахнулась, и порог — по-морскому комингс — перешагнул Серега. За его спиной стояла тоненькая, с заплаканными глазами, хорошенькая девушка. Я ее несколько раз видел на палубе «Дербента». Ходила она обычно одна, как-то робко, часто озираясь. Было сразу видно, что ей не по себе, что она очень скучает по дому и, наверное, давно жалеет, что подписала на полгода договор для работы на путине. Я еще тогда на «Дербенте» подумал, зачем такие молодые, робкие и не знающие жизни девчонки в одиночку едут буквально на край света? Ну, ехали бы группой, а в одиночку зачем?
— Это хорошо, что вы все здесь, — сказал Серега и умоляюще посмотрел на Костю, потом на меня. — Тут такое дело… в общем, это Надя, моя землячка. Мы в одной школе учились. И она не нашла себе места в женских каютах. Везде говорят — занято. И пришла она в красный уголок, расплакалась там… Тут я ее и увидел. Мужики, пусть она у нас пока поживет, ведь диванчик у нас свободный.
