И не успел Михаил опомниться, как Григорий Александрович уже достал и вручил ему три новехоньких фридрихсдора.
— Я дам вам расписку, — начал писатель.
— Не стоит, — отмахнулся Осоргин. — Вам я вполне доверяю.
Доверие, разумеется, строилось на том, что Григорий Александрович стоял достаточно близко к семьям Меркуловых и Назарьевых, чтобы точно узнать, выполнил ли Михаил его поручение или нет; но Авилов, как это уже не раз с ним случалось, недооценил нюансы и в порыве благодарности выложил своему собеседнику все о том, что генерал вновь пытается сжить Григория Александровича со свету, на сей раз — руками Дубровина.
— Я знаю, — спокойно ответил Осоргин.
— Вам сказала… — начал Михаил и осекся. Игрок кивнул, сухо улыбнувшись.
Откроем одну маленькую, но чрезвычайно важную тайну: Григорий Александрович солгал. О Дубровине ему стало известно лишь только что, из беседы Анастасии с Михаилом, а Натали ничего ему не сказала. Признаться, игрока весьма интересовал вопрос, почему его любовница промолчала, тем более что ему казалось, что он знает ответ. «Если я не буду знать о Дубровине, она в любой момент может отозвать свое распоряжение и натравить его на меня… Натали уже ссорилась со мной из-за Дианы… и из-за других дам тоже. Если она пожелает мне отомстить…» Дальше он додумывать не стал, но, завидев его глаза, ставшие ледяными, Михаил невольно поежился.
— Я никогда не видел, чтобы вы играли, — сказал Осоргин, решив, очевидно, переменить тему разговора. — На моей памяти вы единственный писатель, который ни разу не делал ставок в казино.
— Это хорошо или плохо?
— Зависит от точки зрения. — Григорий Александрович усмехнулся. — Многие считают, что побывать в Бадене и не сыграть в казино — нонсенс, как говорят англичане. В самом деле, я знаю мало русских, которые воздерживаются от игры. Даже дамы, та же княгиня Хилкова, и те время от времени наведываются, чтобы сделать ставку.
— А графиня Вильде?
— Почему вы спросили именно о ней?
— Потому что она одна из немногих, кого я здесь знаю.
— Нет, графиня не играет. Кажется, ей супруг запретил. По крайней мере, так она сама говорит.
— Супруг?
— Да, а что вас удивляет?
— Не могу себе представить, чтобы Вера Андреевна слушалась кого-то, чьи приказы идут вразрез с ее собственными убеждениями, — заметил Михаил.
— Вот как? — Осоргин приподнял брови, с любопытством глядя на него. — Вы настолько хорошо знаете госпожу графиню?
— Боюсь, я ее совсем не знаю, — сознался Авилов в порыве откровенности. — Просто я писатель, и я придумываю людей.
