Он поведал, как Фифи убежала за деревья, как он отправился ее искать, как споткнулся о тело цветочницы, как запаниковал и бросился обратно к гуляющим. Тут Михаил замялся.
— Вы собирались позвать на помощь, рассказать, что видели, — подала голос графиня. — Но не сделали этого. Почему?
— Я не знаю. — Писатель нахмурился. — То есть знаю, но вы сочтете меня глупцом. Мне стало стыдно встревать со своей историей в такой момент, когда… Вечер был прекрасен. И Анастасия… — Он замолчал. — Словом, я не смог. К тому же Глафира Васильевна напустилась на меня из-за того, что я не сумел найти Фифи, и все пошли в чащу искать ее. Я подумал, что сейчас кто-то заметит труп, и мое вмешательство не понадобится. Но… никто его не заметил, представляете? Очевидно, убийца успел его спрятать…
— А что Фифи? — спросила графиня.
— Ее нашел полковник Дубровин и с поклоном вернул Глафире Васильевне.
— Неудивительно, — протянула Вера Андреевна, передернув плечами, — Модест Михайлович сделал карьеру на услугах такого рода. — Она испытующе посмотрела на молодого человека. — Вы видели лицо убийцы?
— Нет. Он стоял в тени или прятался — я не успел хорошенько разобрать. И там было довольно темно.
— Однако вы успели во всех подробностях разглядеть цветочницу. Запомнили и оскаленные зубы, и застывший взгляд, и рану на виске… Даже прическу.
— Ее тело оказалось совсем рядом со мной. Между нами было вот такое расстояние, — он руками показал, какое именно. — Я упал на землю, повернулся, хотел встать… и тут увидел ее лицо. На расстоянии нескольких шагов я уже мало что мог разглядеть, потому что все тонуло во мраке. В аллее горели фонари, но их свет не доходил до того места, где я находился.
— И все же я не понимаю, — негромко заметила Вера Андреевна, — как вы могли не заметить убийцу, когда он принялся тащить труп за ноги. Ведь получается, что он стоял совсем близко от вас.
— Должно быть, он привязал к ногам веревку и тянул за нее. Другого объяснения у меня нет.
— Ах, веревку, значит, — пробормотала графиня Вильде и задумалась.
— Вы мне верите? — не утерпел Михаил.
— Почему бы и нет?
— Я понимаю, вы должны презирать меня, — горячо заговорил писатель. — Я смалодушествовал, я повел себя недостойно. Надо было сразу же рассказать, в чем дело, и дать знать полиции.
— Которая, возможно, обвинила бы в убийстве вас, — усмехнулась Вера Андреевна.
— Меня? — Михаил распрямился. — Почему меня? Я почти не знал убитую…
— А они скажут, что знали. Вы для них удобный обвиняемый — иностранец, без связей и больших денег. Если преступник так ловок, как вы его описываете, до появления полиции он бы успел сбежать. А вы бы остались.
