— Восемь, черное, четное, манк!
— Выиграл, выиграл! — с торжеством вскричал Петр Николаевич. Крупье, распределяющий выигрыши, лопаточкой подгреб к нему его ставку и то, что ему причиталось сверху.
— Поставлю-ка я на вторую половину, — неожиданно решил Петр Николаевич и двинул весь свой столбик на пас.
«Логично, — подумал Михаил, — если выиграло число из первой половины, ставить на вторую. Как он раскраснелся, как хватает себя за бакенбарды, как ерошит волосы… Тут, пожалуй, страсть, причем настоящая. Вставить, что ли, его в роман? Или в повесть, как советует Тихменёв? Приезжает в Баден заурядный помещик, начинает играть, преображается, потом проигрывается…»
— Вы же обещали… — с укором шепнула Анастасия Назарьеву.
— Обещал, если проиграю, — отмахнулся тот. — Но я же не проиграл! — заключил он с торжеством.
Анастасия беспомощно поглядела на Михаила, словно прося его повлиять на приемного отца, но писатель только руками развел.
— Разумеется, он проиграется, — по-французски бросила своей свите старуха в бриллиантах и поставила целый столбик золотых на manque.
Но Петр Николаевич выиграл, и еще раз, и снова. Он раскраснелся, бакенбарды его стояли дыбом, в глазах поселилось шальное, экстатическое выражение. Он осмелел настолько, что стал ставить на цифры — и всякий раз выигрывал. Груда разнокалиберных монет возле него все росла и росла. От Михаила не укрылось, что игроки стали поглядывать на Петра Николаевича с почтением и даже принялись повторять его ставки, а он увлекся настолько, что не стеснялся уже вычислять вслух.
— На десяточку, что ли, поставить? — бормотал он, запуская пальцы в свои редкие волосы. — Десятого день рождения Глафиры Васильевны… Или на зеро? Вот в чем вопрос…
— Я больше не могу, — неожиданно вырвалось у Анастасии. Она повернулась, показывая, что хочет уйти. Михаил бросился расчищать ей дорогу среди игроков, которые обступили их, как стеной. Не без труда писатель и его спутница отошли от стола, а когда они были уже у выхода, до слуха Михаила долетел разочарованный вздох присутствующих.
— Проиграл, конечно, — с горечью проговорила Анастасия. — Я так и знала, что он проиграет! Не зря Григорий Александрович говорил, что у Петра Николаевича не тот характер, чтобы стать серьезным игроком…
В саду их догнал сконфуженный Петр Николаевич и стал взахлеб рассказывать о том, что он сомневался, поставил на десятку, а выпало зеро. Он винил себя в том, что не делил ставки, а все увеличивал и увеличивал, так что с последним проигрышем потерял все. Впрочем, у него еще осталось серебро, которое он выиграл вчера и не стал ставить сегодня.
