по нам ударила. Но Глафира Васильевна сказала: едем, я и покорился. Она считала, что мать должна увидеться с дочерью, а теперь, по-моему, сама не рада…
— Почему, Петр Николаевич?
— Почему? Гм… выпал «один»… кто бы мог подумать… — Петр Николаевич сделал запись в своей книжечке. — Видите ли, Михаил Петрович, у нас с Настенькой никогда не было хлопот. Чудесная девочка, добрая, ласковая, смешливая… говорунья… Глафира Васильевна души в ней не чаяла. То есть я тоже, конечно, — поторопился он объяснить, — но супруга моя — особенно. А как приехали в Баден, Настеньку словно подменили. И смеяться она перестала, и говорит, словно через силу, и дерзит… Наталье Денисовне дерзит, не нам, но нам-то тоже неприятно. Да и госпожа Меркулова, не в упрек ей будь сказано, тоже тактом не отличается. Ну нехорошо же в присутствии девушки, да еще собственной дочери, обсуждать, как дурно она одета. И платье не того цвета, и фасон не тот… Я пропустил, какой сейчас номер объявили?
— Тринадцатый.
— Тэк-с… чертова дюжина… Так и запишем. Может быть, вы хотите поставить, Михаил Петрович? Вы не стесняйтесь меня, ставьте…
— Я не играю, — сделав над собой усилие, ответил писатель.
— Одобряю вашу решимость, — серьезно сказал Петр Николаевич. — Среди ваших коллег такое редко встречается. Я кого только тут не перевидал: и Гончарова, и вашего приятеля Тихменёва, а вчера, кажется, сюда и господин Достоевский пожаловал, но я его знаю только по фотографии, могу и ошибиться… О, наконец-то, вот и оно — зеро!
Глава 10. Система и ее отсутствие
— Вы знаете, что такое зеро? — спросил Петр Николаевич.
— Разумеется, знаю, — усмехнулся Михаил. — Это ноль.
— А вот и нет! — с торжеством вскричал его собеседник. — Если вы поставите на зеро и оно выпадет, то вы получите в тридцать пять раз больше своей ставки. Если бы я сейчас поставил на зеро… ну, допустим, три фридрихсдора, то мне отсчитали бы… сколько мне отсчитали бы?
— Сто пять золотых, — сжалился над ним Михаил, который всегда был силен в арифметике. — Только что толку говорить об этом? Вы же все равно ничего не поставили.
Но урезонивать Петра Николаевича было бесполезно, и он горячим шепотом (громко говорить в казино было запрещено) стал посвящать своего собеседника в подробности игры, без которых Михаил, по правде говоря, прекрасно бы обошелся. Можно ставить золото и серебро на любые числа, равно как и на зеро, но также имеются и другие возможности. Ставки можно делать на красное и на черное; можно ставить на manque — целый ряд от 1 до 18 — и на passe — от 19 до 36; на дюжину чисел — первую от 1 до 12, среднюю от 13 до 24 и последнюю от 25 до 36; наконец, можно ставить на чет и нечет. Кажется, что при такой системе угадывать проще и что шансы тут значительно возрастают, однако не стоит забывать о зеро, которое может выпасть в любой момент, и тогда всё достается казино.
